Кинжал Гая Гисборна

— Будто у тебя есть что-то помимо пары уроков от средневековой ведьмы, — обиженно фыркнул Йован.

Он прекрасно понимал, что им глупо тягаться со вдовой в одиночку и поэтому рассчитывал найти сильного мага, чтобы заручиться его помощью. Даже если победить и не получится, надёжную защиту от её чар они уж точно раздобудут — вот только Гисборн отчего-то упрямо в это не верил.

Когда Гай со вздохом убрал руку, Йован продолжал настороженно следить за ним, готовясь дать отпор в любой момент. Ему казалось, что тот хочет ослабить его внимание и внезапно сорвать подвеску. Он не собирался отдавать амулет, пусть в драке у него и не было много шансов.

Но нападения не последовало ни через минуту, ни через две. Оба стояли почти неподвижно, ничего не говоря и не встречаясь взглядами. В комнате было так тихо, что негромкие разговоры внизу снова стали слышны, даже донеслось несколько различимых слов: «кровь», «дуб» и «чай».

Устав от тяжёлого молчания, Йован толкнул Гая локтем.

— Ты Эльза. Из диснеевских принцесс.

Гисборн только хмыкнул в ответ и даже не поинтересовался, кто такая Эльза. Вместо этого он спросил:

— Вдова предложила тебе остаться?

— Да, — вздохнул Йован. — Звучало так, будто она даёт мне последний шанс сохранить мозги.

— Она привязалась к тебе.

— Или просто препятствует вырождению своей деревеньки. Голову даю на отрез, что большая часть тех, кто приходил и оставался здесь жить, делали это под влиянием чар. Каковы шансы, что она не попытается провернуть это и со мной? А когда не получится, сразу поймёт, что на нас талисманы. И тебе придётся плохо, если вовремя не сбежишь отсюда.

— Вдова выберет вариант, который потребует у неё меньше сил.

— Ну я даже не знаю, что легче — заставить забыть целый кусок жизни или внушить желание переехать в деревню!

— Не забывай, что во втором случае ей постоянно придётся подправлять твои мысли, чтобы ты никак не контактировал со внешним миром никому и не раскрыл наше местоположение.

Йован задумался. Звучало вполне логично. Сохранять такие тайны в двадцать первом веке — совсем не то, что в четырнадцатом или даже в восемнадцатом. Он даже не мог представить, какая мощь должна потребоваться, чтобы современный человек отказался от интернета.

Внизу раздался скрип старых ступенек — кто-то поднимался по лестнице, и, судя по медленным шагам, это была вдова.

— Помяни чёрта… — проворчал Йован.

Он молча слушал, как скрип под ногами старушки и стук её трости звучат всё отчётливее и ближе. Эта медлительность выводила его из себя, казалась издевательской, будто вдова нарочно дразнила их, притворяясь немощной и больной.

«Интересно, у неё есть молодое обличие? — подумал он. — Или она действительно такая древняя?»

Прежде, чем открыть дверь, старушка постучала так тихо, что если бы Йован и Гай вели разговор, то не услышали бы её.

— Я приготовила поесть, — сообщила она.

От неё даже через всю комнату чувствовался запах трав, из которых она варила чай, и этот запах был гуще, чем раньше.

— Что-то аппетита нет, — попробовал отказаться Йован, но вдова нахмурилась и строго погрозила пальцем.

— Не обсуждается!

Она схватила его за руку и потянула за собой, бормоча что-то про стресс, здоровье и регулярные приемы пищи. Даже выведя его из комнаты, старушка не разжала хватку, как будто опасалась, что он вырвется и убежит.

В кухне невыносимо пахло колдовскими отварами, и Йован с трудом сдерживался, чтобы не выдать отвращения. К счастью, на столе помимо привычной выпечки была и еда, в которые вдова вряд ли что-то подмешала. По крайней мере, чары амулета не придавали тот отвратительный запах ни тостам с сыром, ни яичнице.

Энни и Оуэн уже успели смести половину сладостей, а свои порции каши «незаметно» скормили мистеру Пушистой Попке. Сытый кот давился гречневым комком, но был слишком жаден, чтобы оставить что-то недоеденным.

Старушка неодобрительно покачала головой, однако не стала ругать детей и только переставила блюдо с печеньем на другую сторону стола.

— Даже не верится, что мы наконец свободны, — вздохнула она. — Наверняка здесь останутся только те, кому за семьдесят, а все остальные уедут… Будут жить нормальной современной жизнью, работать…

— Надеюсь, им хватит мозгов никому не рассказывать о магии и зомбаках, — сказал Йован, чтобы поддержать разговор, хотя отлично знал, что никто, кроме него, не покинет деревню.

Оуэн наскоро прожевал печенье и дёрнул сестру за рукав.

— А мы тоже уедем?

— Нет, конечно! — воскликнула Энни. — Нас же отправят в детдом, а там просто ужасная жизнь! Ты что, не помнишь «Оливера Твиста»?

Тихо рассмеявшись, вдова погладила её по голове.

— Это был девятнадцатый век, милая. Сейчас всё по-другому.

— Всё равно не уедем. Мы не бросим вас одну.

Эти слова растрогали старушку, и она отвернулась, чтобы незаметно утереть выступившие слёзы.

— Гай, а ты? — спросил Оуэн.

Гисборн хотел проигнорировать вопрос, сделав вид, что занят слишком важными размышлениями, но Энни поддержала любопытство брата, и дети уставились в упор в ожидании ответа.