Кинжал Клеопатры

К тому времени, когда Элизабет закончила свою статью, было почти семь, и после продолжительного спора с Фергюсоном о своей безопасности она уехала в Белвью повидаться с Фредди. От Тома Баннистера пока не поступало никаких известий, и все опасались худшего. Заверив своего редактора, что она немедленно сообщит ему о состоянии Фредди, она вышла на свежий вечерний воздух.

Когда она садилась в трамвай на окраине города, на улицах было тихо, и большая часть салона была в ее распоряжении. Сонный трубочист съежился в углу, его лицо было черным от сажи, кисти с длинной щетиной лежали сбоку. Мальчику было не больше двенадцати, и все же он работал в понедельник вечером. В его возрасте Элизабет сейчас вылезала бы из горячей ванны, готовая выпить молока с печеньем, прежде чем любящий отец уложит ее в постель. Он любил укладывать своих дочерей спать и читал им сказку на ночь. Иногда он придумывал что-то свое. Глядя на дремлющего мальчика, она гадала, есть ли у него отец или мать, которые ждут его. Или трудности и бедность уже измотали его перегруженную работой мать? Был ли его отец уже с другой женщиной и бил ли он мальчика в тех редких случаях, когда они встречались?

Мальчик пошевелился и подпер голову грязной рукой, снова закрыв глаза. «Что ждало его дома?» – задумалась она. Если ему повезет, то, возможно, плошка с холодной водой, а может быть, даже тарелка супа. И он считал бы себя счастливчиком, если бы ему был подан кусочек мяса или ломтик хлеба дневной давности и кусочек сыра.

Она смотрела в окно на темнеющие улицы. Август перетекал в сентябрь, и день, казалось, с каждым заходом солнца сокращался все быстрее. Мальчик вышел на Хьюстон-стрит, и трамвай продолжил свой путь в центр города, когда над Ист-Ривер взошла полная луна. Выглядя тяжелой во влажном летнем воздухе, она, казалось, на мгновение повисла над водой, как будто собиралась погрузиться в темные, бурлящие глубины.

Когда в сгущающихся сумерках они приближались к Кипс-Бей, впереди замаячил Белвью. Лунный свет поблескивал на буквах, вырезанных на кованых железных въездных воротах. Со своими круглыми башенками он был похож скорее на замок из сказки, чем на больницу.

Сначала секретарше было трудно определить местонахождение Фредди, но в конце концов она направила Элизабет на третий этаж, сообщив ей с излишней торжественностью, что это палата для «тяжелораненых».

Когда она вошла в его палату, Фредди был в сознании, хотя и сильно забинтован. Его голова была замотана марлей, нос распух, лицо в синяках и порезах. Оба глаза были подбиты. Элизабет чуть не расплакалась, когда увидела его. Том Баннистер сидел у его постели. Увидев Элизабет, Фредди попытался сесть и застонал, пытаясь сменить позу.

– Мисс Элизабет, – сказал он слабым голосом, – спасибо, что пришли повидаться со мной.

– Эй, приятель, не пытайся пошевелиться, – сказал Том. – Надо беречь силы, помнишь?

Элизабет осталась стоять в дверях, не уверенная в том, как ее примут.

– Привет, Фредди. Как он? – сухо спросила она Тома.

– Доктор считает, что он будет жить, если не наделает глупостей, – сказал Том, взглянув на Фредди, который слабо улыбнулся.

– Насколько серьезны его травмы?

– Сломано несколько ребер и нос, что, возможно, улучшит его внешность. Сломана ключица. Куча синяков и ушибов, и, возможно, сотрясение мозга. Ты потерял немного крови, верно? – спросил он Фредди, который, казалось, заснул. Его глаза были закрыты, а дыхание казалось ровным, что Элизабет сочла обнадеживающим. Том поднялся со стула и на цыпочках подошел к ней. – Они беспокоились о внутреннем кровотечении, но пока он держится, – прошептал он.

– Спасибо, – сказала она. – Я обещала, что доложу о его состоянии.

– Ох, я должен был это сделать. Но забыл.

– Не бери в голову, я позабочусь об этом. Он сказал, кто это с ним сделал?

– Пара головорезов, говорит он. Не успел их хорошенько разглядеть.

– Полагаю, не в форме?

– Нет.

– Это понятно. Бирнс слишком умен для этого, – сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Э-э, мисс? – нерешительно спросил Том.

– Да?

– Послушайте, мне не следовало говорить подобное в кабинете мистера Фергюсона. Это не ваша вина – я просто разозлился и выместил это на вас. Это было неправильно, и я приношу свои извинения.

– Спасибо, Том, я ценю это. Мы все волнуемся. Я сейчас пойду отправлю телеграмму.

– Да, мисс. Спасибо вам, мисс. – Вернувшись в комнату, он возобновил свое дежурство у постели больного.

На втором этаже больницы было собственное телеграфное отделение, и, сообщив о состоянии Фредди в «Геральд», Элизабет вернулась в вестибюль и, следуя указателям, направилась к павильону для душевнобольных. Шагая по уже знакомому маршруту, она услышала позади себя ускоряющиеся шаги. Ее охватила паника и, обернувшись, она увидела доктора Джеймисона, бегущего к ней. Облегчение нахлынуло на нее при виде него, и нечто большее, чем просто облегчение.

– Простите, если я напугал вас, – сказал он, догоняя ее.