Кинжал Клеопатры

В 1880 году Нью-Йорк был местом, где можно было удовлетворить практически любое человеческое желание: и греховное, и порочное. Развлечений было предостаточно – здесь были пивные, дешевые музеи, тату-салоны и цирки, кукольные представления «Панч и Джуди» и театры, предлагающие все, от Шекспира до бурлеска. Пороки всех видов были доступны и изобиловали. Вы могли утолить свой аппетит к азартным играм, выпивке, дракам или распутству в любом из тысяч заведений, предлагающих подобные развлечения. На Бауэри нередко можно было увидеть полдюжины салунов в каждом квартале. Возможностей для ставок было предостаточно: от салунов с играми в лото до уличных забав вроде трехкарточного Монте.

Десятилетием ранее в спортивном зале Кита Бернса терьеры сошлись с крысами в жестоком смертельном поединке. (По слухам, самая плодовитая из этих собак – фокстерьер по имени Джек Андерхилл, менее чем за двенадцать минут расправилась с сотней крыс в Секокусе, штат Нью-Джерси.) Зал был закрыт в 1870 году обществом по защите животных, созданным всего четырьмя годами ранее. Однако это не охладило аппетит людей к незаконным формам развлечений.

Наиболее сомнительные заведения располагались в центре города, многие на печально известной Бауэри, в то время как другие были разбросаны вдоль Бродвея. Некоторые из этих притонов беззакония пользовались завидным долголетием – игорный дом Джона Моррисси на Бродвее, 818, просуществовал более тридцати лет. Большинство публичных «адских» игорных были грязными заведениями, обслуживающими пьяниц, моряков и простофиль, а также ничего не подозревающих туристов. Самыми печально известными были притоны для драк на набережной Ист-Ривер. Любой, кто заходил в такое место, рисковал быть ограбленным, избитым, накачанным наркотиками или убитым.

Азартные игры также были доступны состоятельным людям в благородных особняках Парк-Роу. Обычно такие вечера сопровождались изысканными ужинами и винами при свете хрустальных люстр, чтобы расслабить жертв и подготовить к расставанию со своими деньгами. Обстановка могла быть роскошной, но результат был один и тот же: дом всегда выигрывал.

Одним из самых известных – или печально известных – из этих притонов беззакония был концертный салун «У Гарри Хилла» на углу Хьюстон-стрит и Кросби-стрит, где любая вошедшая женщина считалась выставленной на продажу. «Концертная» часть салуна обычно состояла из нескольких пьяных джентльменов, играющих на различных инструментах. Танцы, если это можно было так назвать, включали в основном женщин и в редких случаях мужчин. На самом деле это была некая форма прелюдии, которая могла привести к сексу, а могла и не привести. Хоть это и было запрещено в самом заведении, все знали, что если джентльмен уходил с дамой, с которой он столкнулся в «У Гарри Хилла», то это было сделано с одной целью – вступить в какую-либо форму сексуального контакта. В любом случае предполагалось, что джентльмен купит напитки для дамы, а также для себя. Любого, кто не соблюдает эти правила, попросят уйти, и, если у него была хоть капля здравого смысла, он делал это немедленно. Поскольку вторая просьба может сопровождаться более настойчивой физической составляющей.

Помимо обычных игроков, гангстеров и зевак, клиентами данного салуна были политики, писатели, полицейские и другие члены высшего общества. Этим джентльменам – да и вообще всем, к кому благоволил сам Гарри, – разрешалось пить без необходимости, приглашать даму на танец. Нередко можно было увидеть судью, капитана полиции или известного писателя, задерживающегося в баре. Однако, когда молодой Марк Твен в 1867 году сопровождал нескольких друзей в «У Гарри Хилла», он ушел вскоре после того, как отверг ухаживания довольно настойчивой молодой дамы, поняв ее истинные намерения.

Именно в это уважаемое место отправилась Элизабет, вооруженная, возможно, меньшими знаниями, чем можно было бы счесть целесообразным для молодой дамы, никогда не посещавшей подобные места. «Юные леди не часто носят оружие в сумочках», – подумала Элизабет, нащупав рукой дедушкин кинжал. Она на секунду задержалась у входа в заведение, стоя под красно-синим фонарем, висящим над входом. Ночь была теплой. Хриплый смех, крики и пение перекрывали звуки расстроенного пианино и жестяной скрипки, играющих Buffalo Gals. Пьяные голоса блеяли слова песни:

Девочки из Буффало, не хотите ли прийти сегодня вечером?
Прийти сегодня вечером,
Прийти сегодня вечером.
Девочки из Буффало, не хотите ли прийти сегодня вечером
В свете луны потанцевать?