Кинжал Клеопатры

Обе женщины продолжили идти по направлению к западу, и внезапно Элизабет услышала позади себя быстрые шаги. Встревоженная, она обернулась и увидела бегущего за ними того самого бармена. Охваченная ужасом, Элизабет почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и, если бы Карлотта не схватила ее, она могла бы упасть.

– Извини, не хотел вас напугать. Меня зовут Зик – Зик Донлеви. Я слышал, вы спрашивали о Салли.

– У вас есть информация о ней?

– Вы были правы, она работала у Гарри.

– Вы знаете ее фамилию?

– Девушки в этом заведении не называют своих настоящих имен. Многие из них используют псевдонимы. Почему вы интересовались ей?

– Потому что она убита.

Он выглядел искренне удивленным.

– Салли? Убита?

– Сегодня утром ее фотография была на первой странице газеты «Геральд».

Он слегка кашлянул.

– Я, э-э, у меня не всегда есть время почитать газету.

Элизабет подозревала, что он не умеет читать, но не собиралась ставить его в неловкое положение, уличая во лжи.

– А что насчет Гарри Хилла?

– О, он читает их каждый день.

Две женщины обменялись взглядами.

– Неужели? – спросила Карлотта. – Значит, он, должно быть, уже видел ее фотографию?

– Ну, он не всегда читает вашу газету, мисс. Иногда он читает «Сан». Бедная Салли, – печально сказал он. – Кто ее убил?

– Это то, что мы пытаемся выяснить.

– А как же полиция? Разве это не их работа?

Элизабет поправила шляпку, поскольку очередной порыв ветра угрожал сорвать ее с головы.

– Мистер Донлеви…

– Зовите меня Зик.

– Э-э, Зик, сколько Гарри Хилл ежемесячно платит полиции за «защиту его интересов»?

Зик почесал подбородок.

– Около пятисот долларов.

– Теперь вы должны понять, почему мы не доверяем им раскрытие убийства бывшего сотрудника салуна.

– Я вас понял.

– Значит, вы не знаете фамилии Салли?

– Нет, но я могу сказать, где она жила.

– Откуда вы это знаете?

– Однажды вечером я проводил ее домой. Было поздно, и она нервничала – думала, что кто-то может следить за ней.

– Она сказала, кто именно?

– Нет. Честно говоря, я ей не поверил. Иногда девочки, ну, знаете, выдумывают что-то, и им начинает мерещиться то, чего на самом деле нет.

– Где она жила? – спросила Карлотта.

– На Бауэри. Я могу вас проводить.

– Вы помните точный адрес? – спросила Элизабет.

– Нет, но внизу была мясная лавка, а на углу – салун.

– Салун – «Запойная ворона»?

– Да, он. Откуда вы знаете?

– Спасибо вам, Зик, – сказала Элизабет, пожимая ему руку. – Вы были очень полезны.

– Я рад, – сказал он. – Салли была хорошей. Она не заслужила быть убитой. – Элизабет показалось, что она увидела, как по его щеке скатилась слеза, блеснув в свете газового фонаря. Он вздохнул. – Что ж, мне лучше вернуться, пока у Гарри не случился припадок.

– Еще раз спасибо, – сказала Элизабет, когда он вприпрыжку направился обратно в салун.

– Что теперь? – спросила Карлотта.

Элизабет молчала. Она была слишком занята мыслями о том, как молодая женщина из Бауэри оказалась завернутой, как мумия, в Центральном парке.

Глава 26

После того как Элизабет пообещала оставаться на связи, Карлотта отправилась в центр города, в многоквартирный дом своей семьи на Орчард-стрит. Прекрасно зная об убогих условиях жизни иммигрантов в Нижнем Ист-Сайде, Элизабет поинтересовалась, как поживает семья ее новой подруги. Ее утешал тот факт, что у них была пекарня, дела в которой, по заверениям Карлотты, шли хорошо.

Еще не было одиннадцати, но, несмотря на дневной сон, Элизабет чувствовала усталость. Она решила взять кеб, чтобы доехать до дому, поскольку Стайвесант находился в паре километров от центра города. Ей также не хотелось находиться одной на улице в такой час. Прежде она спокойно бы отнеслась к идее прогуляться одной до дома, но после случившегося она стала крайне настороженной. Все казалось смутно угрожающим: уличный торговец жареной картошкой на углу, однорукий нищий, рывшийся в мусоре в глубине переулка. Даже в обычных парах, прогуливающихся рука об руку по Хьюстон-стрит, было что-то зловещее. Она чувствовала похоть в глазах мужчин, а их дамы бросали на нее недовольный взгляд, прежде чем крепче сжать руки своих партнеров.

Элизабет подумала о безумной, сексуально заряженной атмосфере в салуне Гарри Хилла. Она предполагала, что время от времени люди могли встретить свою любовь в переполненных, пропотевших салунах. Но ей казалось это редкостью. Несмотря на то что Гарри Хилл настаивал на том, чтобы его посетители вели себя прилично, в глубине души все знали, что в безумных танцах и обильном употреблении алкоголя они искали не любовь и брак, а нечто гораздо более жестокое.

Не то чтобы она винила девушек или даже мужчин. В Нью-Йорке было легко оставаться анонимным. Город был полон людей, стремившихся сбежать от своего прошлого или найти будущее, о котором они и мечтать не смели в обширных глубинках Америки или любой другой страны, из которой им удалось бежать. Но мечты могут испариться в одночасье, а в таком месте, как «У Гарри Хилла», алкоголь помогает затуманить суровую реальность жизни ненадолго.