Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства

Однако за легитимизацизацией эмигрантских институтов, о которой нами будет сказано ниже, стояла не менее сложная проблема идеологической направленности общественно-политических сил, предлагающих свои программы массам русских беженцев. О данных настроениях в среде правых писала Н. В. Антоненко: «Идейная разобщенность эмигрантского монархического лагеря от сторонников реставрации самодержавия до облачения монархической власти в форму конституционной монархии — не позволяла выработать компромиссной теоретической основы. Однако, несмотря на разницу в представлении будущей монархической власти, существовала общая идейная настроенность, выступавшая на поверхность общетеоретических противоречий. Она базировалась на двух идеологических положениях: общем неприятии большевизма и… идее создания сильного национального государства с царем во главе»[203]. Ян-Вернер Мюллер в процессе легитимации власти для начала ХХ века замечал некоторые новые моменты: «В новом публичном оправдании нуждались прежде всего режимы правого толка, стремившиеся править от имени традиции, а также процветавшие, особенно в межвоенной Европе, монархические диктатуры»[204]. Идея объединения эмиграции в данном контексте тоже сопровождалась оправданием на том основании, что для русских эмигрантов это потенциальная возможность победы над большевиками. При этом нужно иметь в виду, что для эмиграции вопрос о традиционных институтах власти также был актуален из-за недавнего прошлого и потери данного института в годы революции. Политолог К. Робин писал об особенностях мировоззрения консерваторов на переломе исторических эпох следующее: «Главное, чему учится консерватор у своих оппонентов, вольно или невольно, — это силе политической деятельности и могуществу масс. Из болезненного опыта революции консерваторы научились тому, что люди — с помощью целенаправленного применения силы или других проявлений человеческой деятельности — могут упорядочивать общественные отношения и политическое время»[205]. Политолог дополняет это и наличием «реакционного популизма», что предполагает «обращаться к массам, не подрывая власти элит, или, точнее, использовать энергию масс для укрепления или восстановления власти элит»[206]. Парадокс в том, что рассматривая историю консерватизма на западноевропейской основе, ученый помогает в определенной степени понять логику русской эмиграции. Ведь именно популизмом, за определенными исключениями, стоит называть попытки русских эмигрантов создать определенную политическую программу для противопоставления большевикам. Таким же популизмом стоит и считать выступления политических деятелей эмиграции на многочисленных собраниях. Они вольно или невольно, но были вынуждены этим заниматься. Именно поэтому центральной идеей для эмиграции стала русская национальная идея, которая основывалась не только на русской идее, но и включала в себя идеи Белого движения, отчасти на которых и строилась эмиграция. И именно это, возможно, лишь при изменении начальной точки отсчета, мы пытались отразить в нашей схеме, представленной ранее на страницах данной работы. Но для консервативных идеологов основываться исключительно на позициях русского национализма или русского консерватизма было уже невозможно. Политические противники правых — республиканцы в лице П. Н. Милюкова — всегда резко парировали заявления правых, и именно поэтому требовалось выработать и выставить на обозрение эмиграции такую политическую программу, которая будет, с одной стороны, объединять эмиграцию на основе национальной идеи, а с другой стороны, не противоречить существующему эмигрантскому положению беженцев.