Китай у русских писателей

О Китае и о китайцах, об их языке, быте, религии и литературе можно написать целые фолианты. Оригинален язык, как оригинален сам китайский народ, соединяющий героическое терпение с высокою честностью, философское спокойствие, энергию и восприимчивость с мудростью тысячелетий…

КИТАЙСКАЯ ДРАМА

Богатейшая в мире страна, со своим сырьем и неисчерпаемыми сокровищами, с огромным рынком сбыта, в последнее столетие привлекает особое внимание иностранцев.

Пользуясь внутренней слабостью и беззащитностью государства, англичане и португальцы, французы и американцы, немцы, японцы и даже русские под тем или другим предлогомвнедрялись в страну, отрывая от нее кусок за куском.

Английский Гонконг и португальский Макао, французский Индокитай и русское Приморье, японская Корея и остров Формоза, Вей-Хай-Вей, Цингтао, Порт-Артур и вся Южная Маньчжурия, целый ряд иностранных концессий – в Шанхае, Тяньтзине и Ханькоу, составляющие в некотором роде «государство в государстве», – так один за другим в известной последовательности отрывались эти куски от китайского тела.

В широких размерах происходит разработка девственных недр, скупка сырья, наводнение Китая европейским и американским товаром. Иностранцы, бесспорно, вносят культуру – проводят дороги, строят заводы и фабрики, больницы и школы, осушают болота и рубят леса, проповедуют христианские истины, приобщают к современной цивилизации. Одновременно на свою же голову снабжают китайцев скорострельными пушками, пулеметами, аэропланами, танками, кадрами военных инструкторов.

Но европеец чужд душе азиата. А едва прикрытая захватная политика с разделением Китая на так называемые «сферы влияния» в связи с жадной и хищнической сплошь и рядом эксплуатацией порождает и копит в китайце ненависть к «белым дьяволам».

Можно не сомневаться, что рано или поздно подобное положение под влиянием передовой китайской национально мыслящей интеллигенции приведет к страшному взрыву, к той грозе, первые раскаты которой уже доносятся самым явственным образом.

Ибо едва ли эгоистичная и корыстолюбивая Европа поступится вовремя своим экономическим положением и престижем.

В свою очередь, сами китайские массы в погоне за более выгодным заработком весьма склонны к эмиграции в широких размерах.

Карта расселения китайцев огромна.

Тихоокеанское побережье Америки, Австралия, Филиппины, Зондский архипелаг, Сибирь и русский Дальний Восток – кишат китайцами. Иностранные государства препятствуют в настоящее время законодательными мерами проникновению этого желтого потока в свои пределы. Исключение представляет Россия, в дальневосточных владениях которой китаец сосредоточил в своих руках чуть ли не все ремесла и розничную торговлю, извозный промысел, работу на рудниках и лесных заготовках.

Из всех иностранцев русские лучше других уживались с китайцем. Отношение было неизменно дружелюбное и снисходительно-добродушное. С падением русского престижа отношения несколько изменились. Ибо, как всякий азиат, китаец не уважает того, кто стал слабым. И на том же Дальнем Востоке нередко приходилось наблюдать случаи, когда прежний жалкий и покорный китаец вызывающе бросал русскому:

– Теперь моя «капитана», а твоя «ходя»!

Пятнадцать лет тому назад Китай изумил мир, перескочив от самого деспотического режима к республике. Но это только перемена фасада. Ибо революция, в сущности, почти ничего не изменила во внутренних покоях векового здания.

Сейчас страна переживает эпоху затяжной анархии.

Вопросы политические, экономические, национальные переплелись в сплошной клубок. Своекорыстные расчеты иностранцев подогревают эту смуту. Япония занимает выжидательную позицию, лелея в тайниках души мечту стать распорядительницей судеб Китая.

Впрочем, за время своей многовековой истории Китай переживал и не такие потрясения. Переживет, конечно, и эти. Организм его вынослив и крепок.

И снова мир и спокойствие восстановятся в великой стране, про которую поется в веселой песенке:

Чан – чан,
Чин – Китай,
Превосходный край!..

ШАНХАЙСКИЕ СКАЧКИ

Я провожу в Шанхае две недели.

За этот промежуток времени я успел с достаточною добросовестностью исколесить на рикшах город и ближайшие окрестности. Я исходил все улицы, трущобы, лавки, храмы.

Я побывал во всех редакциях, начиная от монархического «Шанхайского нового времени» восторженной госпожи Звездич, кончая красной «Шанхайской новою жизнью» мрачного гражданина Семешки.

Я посетил своих друзей.

Один содержит бординкгауз. Другой служит бухгалтером в банке. Известный генерал дает уроки русского и английского языков. Кавалерийский полковник обучает тоскующих от праздности китайских леди верховой езде.

Это – отдельные счастливцы.

Устроиться в Шанхае нелегко. В этом царстве доллара необходимы, как нигде, знакомства, связи с иностранными кругами, энергия, настойчивость, удача, исключительная ловкость.

Искусство здесь не пользуется спросом.