Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

«Мы обязаны правильно проводить партийную политику сплочения, воспитания и перевоспитания интеллигенции и в полной мере выявлять активность широких масс интеллигенции в деле строительства социализма. Вместе с тем мы должны усиливать воспитательную работу среди интеллигентов, чтобы они старательно переделывали своё мировоззрение, твёрдо шли по пути слияния с рабочими, крестьянами и солдатами. Воспитание и перевоспитание имеют своим исходным пунктом бережное отношение к интеллигенции и направлены на ещё лучшее выявление её активности».

Перед творческой интеллигенцией по-прежнему ставились сиюминутные задачи, соответствовавшие текущим политическим лозунгам. Неудивительно поэтому и текстуальное совпадение установок второй половины 70‑х годов со зловещими тезисами времен «культурной революции» и даже «большого скачка».

Однако стоявшие перед страной задачи четырёх модернизаций объективно требовали максимального вовлечения творческого потенциала интеллигенции в дело преобразований. Поэтому политика в отношении интеллигенции стала претерпевать определённые метаморфозы уже в 1977—1978 гг. Предпринимались попытки восстановить престиж интеллигенции, попиравшийся десятилетиями, вернуть ей чувство самоуважения, пробудить утраченное желание работать по специальности, рассеять постоянный страх «совершить ошибку», за которую вновь придется расплачиваться дорогой ценой. Чтобы «использовать» творческую интеллигенцию, нужно было прежде всего убедить её представителей и весь народ в важности той роли, которую интеллигентам подобает играть в государственном строительстве, а также гарантировать интеллигенции её общественное положение.

Проблемы «использования» интеллигенции

«Использование» литературно-художественной интеллигенции на том этапе предполагало в первую очередь участие её в борьбе с «четвёркой». Однако столь утилитарные задачи, поставленные к тому же в традиционном для 60‑х годов духе, вдохновили весьма немногих. Большинство известных писателей, поэтов, публицистов уклонились от обслуживания очередной политической кампании. К тому же многие интеллигенты, измученные, истерзанные «перевоспитанием» в годы «культурной революции», отнюдь не были уверены в долговечности нового курса. Вполне естественный страх вновь подвергнуться тем испытаниям, которые многим из них довелось испить полною чашей, сковывали умы людей. Однако дело было не только в страхе. Можно с уверенностью сказать, что очень большое число интеллигентов не желало работать в тех узких рамках, которые диктовались политикой «использования и перевоспитания».

На Всекитайском рабочем совещании по вопросам высшего образования в апреле 1977 г. министр просвещения Лю Сияо, в частности, говорил:

«Направить интеллигента работать в хлев легко, но нелегко вернуть его обратно. Если сегодня пригласить его вернуться на прежнее место, он не захочет. Если спросить почему, ответ будет краток: „да так!“».

Министр видел в этом «проявление поразительного духа озлобленности, безысходности и непримиримости». Приведя некоторые факты, Лю Сияо констатировал, что «сопротивление интеллигенции очень велико». Гонконгский журнал «Чжаньван», комментируя доклад Лю Сияо, усмотрел даже в общественной позиции интеллигенции в КНР элементы несотрудничества, подобного тому, к которому в своё время прибегал М. Ганди[1072]. Одно это сравнение, сделанное осведомленными наблюдателями, при всей его спорности, может свидетельствовать о неутешительных настроениях, преобладавших в среде творческой интеллигенции.