Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

Заметным стало новое развязывание «хунвэйбиновских инстинктов» молодёжи. Снова поднята шумиха вокруг экзаменационной системы в вузах: если в 1971—1972 гг. сторонникам антимаоцзэдуновского течения удавалось исподволь вносить свои коррективы в систему набора студентов, то теперь поборники «революции в образовании» опять начали настаивать на преимущественном значении политического облика абитуриента перед его академическими познаниями, что на практике должно было бы вести к подготовке нового поколения «интеллигентов», хорошо «ориентирующихся в политике» (т. е. преданных «идеям Мао Цзэдуна») в ущерб теоретическим (и в конечном счёте практическим) знаниям. Снова зазвучали призывы к борьбе с влиянием «горстки стоящих на реакционных буржуазных позициях», стала поощряться критика молодёжью «профессиональных авторитетов», молодых людей вновь призывали «открыть огонь по ревизионистской линии в образовании». Весьма показательна в этом отношении целая кампания, развёрнутая вокруг Хуан Шуай, двенадцатилетней хунвэйбинки — ученицы 5‑го класса начальной школы района Чжунгуаньцунь Пекина. 28 декабря 1973 г. «Жэньминь жибао» перепечатала из пекинской газеты «Бэйцзин жибао»[1064] её дневник и письмо. По словам редакционного комментария, девочка «отважилась пойти против течения»[1065]. В своём письме она возмущалась: «Неужели мы, молодые люди эпохи Мао Цзэдуна, должны по-прежнему оставаться рабами „уважения к учителям“, как при старой системе образования?» («старой» маоцзэдунисты именовали систему образования, введённую в КНР после 1949 г.). Цель этой публикации была совершенно ясна, и она действительно повлекла за собой поток обвинений по адресу тех, кто «пытается распространить яд ревизионизма», выражающийся, в частности, в уважении к учителям.

Всё это не могло не вызвать определенных ассоциаций у тех, кто помнил призывы периода «культурной революции».

О наступательном характере политики сторонников линии Мао Цзэдуна в 1973 г. свидетельствовала и развернувшаяся в это время на страницах китайской печати кампания в защиту древнего учения легизма — против конфуцианства[1066]. В Ⅲ в. до н. э. император-легист Цинь Ши-хуан приказал заживо закопать 460 конфуцианских ученых и публично сжечь классические книги «Шицзин» и «Шуцзин». И вот теперь эти варварские действия не только оправдывались, но и восхвалялись как проявление разумной политики: «больше уважения к современности, меньше внимания древности». При сопоставлении этого с новой волной поощрения хунвэйбинов становилось ясным, что кампания против конфуцианства, в частности, была призвана оправдать зверства «культурной революции». А само обращение к постулатам легизма[1067] говорило о том, что организаторов этой кампании привлекало заложенное в легизме «администрирование», жесткое руководство «оглуплённым народом», презрение к учёному сословию.

Проводившаяся в начале 70‑х годов «правильная политика по отношению к интеллигенции» представляла собой как проявление прагматических взглядов группы Мао Цзэдуна, вынужденной на определенном этапе всё-таки прибегнуть к услугам того слоя общества, который она неизменно считает источником крамолы, так, вероятно, и следствие перевеса более трезвых сил в китайском руководстве. Известную роль в смягчении курса играл и международный аспект. Начав реализацию курса на сближение с Западом, маоцзэдуновское руководство стремилось «отмыть» свою репутацию от потрясших мир кошмаров «великой культурной революции». В Китай начали приглашать европейских и американских деятелей культуры (итальянского кинорежиссера Микельанджело Антониони, американского востоковеда Оуэна Латтимора), в различных столицах западных стран в течение длительного времени демонстрировалась выставка «Достижения китайской археологии в 60—70‑е годы».

Тем не менее, как видно из приведённых выше фактов, несмотря на «правильную политику по отношению к интеллигенции» и некоторые действительные сдвиги в условиях жизни и деятельности людей умственного труда, творческой интеллигенции, в этот период продолжали сохраняться все атрибуты морального давления на интеллигентов, и о радикальном изменении их положения говорить ещё не было оснований.

Излом десятый Глава Ⅹ «Использование и перевоспитание» творческой интеллигенции (1976—1985 гг.)

Зложелатель никогда цели не достигнет.

Сделай зло — и зло в ответ злобного настигнет.
Я хочу тебе добра — ты мне зла желаешь,
Злись, почтенный, — но меня злоба не настигнет.

«Перезимовавшие комары»