Китайская классическая поэзия

К ночи бледное солнце
в вершинах западных тонет.
Белый месяц на смену
встает над восточной горой.

Далеко-далеко

на все тысячи ли сиянье.
Широко-широко
озаренье небесных пустот...

Появляется ветер,

влетает в комнаты дома,
И подушку с циновкой
он студит в полуночный час.

В том, что воздух другой,

чую смену времени года.
Оттого что не сплю,
нескончаемость ночи узнал.

Я хочу говорить —

никого, кто бы мне ответил.
Поднял чарку с вином
и зову сиротливую тень...

Дни — и луны за ними, —

покинув людей, уходят.
Так свои устремленья
я в жизнь претворить и не смог.

Лишь об этом подумал,

и боль меня охватила,
И уже до рассвета
ко мне не вернется покой!

* * *

Краски цветенья
нам трудно надолго сберечь.
День увяданья
отсрочить не может никто.

То, что когда-то,

как лотос весенний, цвело,
Стало сегодня
осенней коробкой семян...

Иней жестокий

покроет траву на полях.
Сникнет, иссохнет,
но вся не погибнет она!

Солнце с луною

опять совершают свой круг,
Мы же уходим,
и нет нам возврата к живым.

Сердце любовно

к прошедшим зовет временам.
Вспомню об этом —
и всё оборвется внутри!

* * *

«Мыслью доблестный муж
устремлен за четыре моря»,[74]
Я ж хочу одного —
чтобы старости вовсе не знать;

Чтоб родные мои

собрались под единой крышей,
Каждый сын мой и внук —
все друг другу спешили помочь;

Чтоб кувшин и струна

целый день пребывали со мною,
Чтобы в чаре моей
никогда не скудело вино;

Чтоб, ослабив кушак,

насладился я радостью полной,
И попозже вставал,
и пораньше ко сну отходил...

Ну, а что мне до тех,

кто живет в современном мире,
Угль горящий и лед
чью, враждуя, заполнили грудь?

Век свой кончат они

и вернутся под свод могильный,
И туда же уйдет
их тревога о славе пустой!

* * *