Китайская классическая поэзия

Дань — наследник престола —
привечал при дворе достойных,
Потому что мечтал он
об отмщении Ину злому.

Приходил к нему лучший

каждой сотни мужей отважных.
Так он к вечеру года
и обрел могучего Цзина.

Человек благородный

не колеблясь умрет за друга.
Взял свой меч драгоценный
и покинул столицу Яня.

Кони траурно-белы

на широкой дороге ржали.
Это в гордом волненье
не меня ль они провожают?

Встали волосы дыбом,

высоко поднимая шапки,
Тою грозною силой
разрывая шнуры завязок.

Пьют прощальную чашу,

где Ишуй-река протекает.
И куда ни посмотришь —
восседают толпой герои.

Там Цзянь-ли среди храбрых

ударял по печальным струнам.
Там Сун И, ему вторя,
пел высоким голосом песню.

В ней порыв за порывом

уносился плачущий ветер.
В ней размах за размахом
покатились хладные волны.

Шан — мелодия грусти —

вызывала ручьями слезы.
Юй — напев величавый —
заставлял трепетать бесстрашных.

Знал Цзин Кэ в своем сердце,

что уйдет и вновь не вернется,
Но теперь неизбежно
навсегда он себя прославит.

Поднялся на сиденье —

он назад ни за что не глянет, —
И, летя, колесница
ворвалась во владенья Циня,

На дорогах отбросив

десять тысяч ли за собою,
На извилистых тропах
тысяч стен миновав изгибы…

И развернута карта,

и само уже дело просит,
И свирепый владыка
задрожал и бежит от Цзина.

Ах, печаль меня мучит:

был он слаб в искусстве кинжала,
Удивительный подвиг
не сумел увенчать успехом.

Но того человека

пусть и нет уж на белом свете,
Будет в тысячелетьях
он тревожить сердца потомков!

ПОМИНАЛЬНАЯ ПЕСНЯ

* * *

Если в мире есть жизнь,
неизбежна за нею смерть.
Даже ранний конец
не безвременен никогда.

Я под вечер вчера

был еще со всеми людьми,
А сегодня к утру
в списке душ уже неживых.

И рассеялся дух

и куда же, куда ушел?
Оболочке сухой
дали место в древе пустом...

И мои сыновья,

по отцу тоскуя, кричат,
Дорогие друзья
гроб мой держат и слезы льют.

Ни удач, ни потерь

я по стану отныне знать,
И где правда, где ложь,
как теперь смогу ощутить?

Через тысячу лет,

через десять тысяч годов
Память чья сохранит
нашу славу и наш позор?

Но досадно мне то,

что, пока я на свете жил,
Вволю выпить вина
так ни разу и не пришлось!

* * *