Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

Суть здесь в том, что в глазах конфуцианцев музыка предстает моральной силой. Выражение себя посредством музыки равнозначно культивированию лучших сторон собственной натуры. Музыка есть такой набор звуков, который нельзя считать ни чисто случайным, ни полностью просчитанным. Величайшее свойство музыки в том, что в ее основе лежит гармония: «Музыка — ее можно знать! Когда начинают играть, то как бы слитно. Когда дают музыке свободу, то она как бы едина и проста, как бы светла, как бы тягуча. И таким порядком заканчивают» («Лунь юй», 3.23). Наслаждаться музыкой радостнее всего вместе с другими людьми («Мэн-цзы», 2.1). Мелодии и ритмы утонченно и деликатно высвобождают человеческие чувства. Они связывают людей там, где слова бессильны: ведь, чтобы танцевать с французом, не обязательно говорить по-французски. Музыка запечатлевает состояние души, отражая намерения тех, кто ее сочиняет, исполняет, слушает или обменивается ею. Узнав о том, что новому знакомому нравится та же музыка, что и мне, я немедленно вхожу с ним в эмоциональный контакт («Нам обоим нравится Бах — следовательно, ты мне нравишься; я ненавижу фанк, и ты ненавидишь фанк — так давай разделим это чувство!»). Музыка буквально настраивает людей на одну волну, она создает между ними резонанс. В эпоху Хань в китайском языке родилось чудесное словосочетание, обозначающее очень близких друзей: их стали называть «знатоками звуков». «Люди одной тональности», как именует их в своей версии перевода этих слов Кеннет Девоскин, — это по-настоящему родные души. Кстати, классическая китайская поэзия нередко апеллирует к близким друзьям или влюбленным как к «тем, кто понимает звуки».

Поскольку правильная музыка объединяет людей, гармония как эстетическое свойство в интерпретации конфуцианских мыслителей становится политическим фактором. Компетентными можно считать тех правителей и чиновников, которые умеют воспринимать музыку. Они знают, какие инструменты, мелодии, танцы, исполнители уместны в том или другом случае. Музыка занимала видное место в китайских придворных ритуалах. При дворах Сражающихся царств нередко возникает фигура слепого музыканта, исполняющего роль мудрого советника самого государя. Он лишен зрения, и поэтому его гипертрофированный слух чутко улавливает все, о чем говорят в дворцовых покоях; он знает настроения людей и чувствует, что творится вокруг. Чжоуский гимн из «Ши цзин» описывает, как чудесная игра слепого мастера музыки заставляет прислушиваться самих предков (глава «Ю гу»). Конфуций упоминает о слепом музыканте с величайшим почтением («Лунь юй», 15.42), а в «Ли цзи» говорится, что иметь такого человека в своих наставниках — образец ритуальной благопристойности (глава «Ли ци»).

Сюнь-цзы посвящает музыке целую главу. «Разговор о музыке» («Юэ лунь») начинается с утверждения, что «музыка — это радость»: здесь обыгрывается двойной смысл китайского иероглифа «музыка» — будучи произнесенным особым образом, он означает «наслаждение»[83]. Люди устроены так, что они не могут не реагировать на звуки и движения. Песня и танец — выражения эмоционального состояния, которые нельзя подавить, утверждает Сюнь-цзы. Но, чтобы придать эмоциям подобающую форму, музыкой необходимо управлять. Кто-то должен контролировать наши врожденные страсти, дирижируя ими (латинское слово conducere — «дирижировать» — буквально означает «вести вместе», «собирать»). Как и ритуал, музыка обеспечивает «тонкую настройку» наших инстинктивных порывов, позволяющую нам действовать согласованно. Чтобы родилась мелодия, каждая нота должна занимать свое место, а чтобы соответствовать музыке, танцорам надо соотносить свои движения с ритмом. «Плоть и кости настолько знают свое дело, что каждое их движение созвучно с ритмом барабанов, колоколов и ансамбля — ни одно не выбивается из общего ряда» («Сюнь-цзы», 20.4)[84]. Звук может возникнуть из индивидуального переживания, но он сделается музыкой лишь после того, как вольется в ансамбль. Сюнь-цзы снова подчеркивает, что в музыке важен порядок, обуздание свободного потока эмоций: «Музыкальные выступления — величайший источник единства в мире, проводник к середине и гармонии, необходимое и неизбежное выражение эмоциональной природы человека» («Сюнь-цзы», 20.1). Таким образом, правильно исполненная музыка ведет людей к действию в унисон. Военный оркестр вынуждает войско маршировать в ногу, а государственный гимн способен утихомирить буйную толпу, заставив людей подпевать. На стадионе во взбудораженный хор самозабвенно орущих глоток ненадолго вольются и священник, и хулиган, болеющие за одну и ту же любимую команду.