Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

Нравственный конфликт между стыдом и виной был естественным результатом сосуществования конфуцианских ценностей, которые глубоко укоренились в обществе, и правовой системы, которая была необходима для поддержания порядка в столь обширной империи. Жестокость практикуемых наказаний тревожила совесть некоторых китайских правителей; среди них можно выделить ханьского императора Вэнь-ди, который прославился своей скромностью и бережливостью, а также проведенной в 167 г. до н. э. реформой уголовного законодательства, упразднившей наиболее дикие и калечащие кары. Как рассказывает Сыма Цянь, когда император однажды узнал, что некоторые его чиновники берут взятки, он отказался отдать их под суд — вместо этого Вэнь-ди открыл личную сокровищницу и щедро одарил мздоимцев, заставив их устыдиться. Этот император, продолжает повествователь, «всеми силами стремился с помощью добродетели изменить народ к лучшему, и в землях среди четырех морей царило изобилие и богатство, [а в народе] процветали установленные нормы поведения и чувство долга» («Исторические записки», 10)[95]. Звучит как выдумка — и с этим, кстати, согласились бы многие современники. Вместе с тем суровость и беспощадность ассоциировались в основном с теми, кто занимался не принятием законов, а их применением. В биографии одного знаменитого ханьского чиновника есть эпизод, в котором он, будучи еще ребенком, сначала выбил из крысы «признание» в краже куска мяса, а потом, прежде чем казнить несчастную, задокументировал ее показания. Хороший чиновник был обязан демонстрировать и моральную целостность, и чистоту перед законом. Рекомендации на занятие высокой государственной должности в эпоху Хань сопровождались комментарием о том, что кандидат «почтителен и неподкупен».

Из всего вышесказанного можно сделать определенные выводы. Вне зависимости от того, насколько изощренными были законы и насколько ревностно их соблюдали, мало кто из китайских мыслителей верил, что законодательство по своей силе способно сравниться с благотворным влиянием традиций и обычаев. Соблюдение правовых норм лишь малая доля того, что требуется для совершенного общества; оно обязательно должно дополняться уважением ритуальных норм и моральных стандартов. Закон нацелен на предотвращение дурных поступков, иначе говоря, его действие негативно. Воспитание, этикет и обычаи, поощряя хорошие дела и добрые поступки, напротив, имеют позитивный эффект. Воздерживаться от вреда соседу и относиться к нему по-доброму — это абсолютно разные вещи. Опираясь на законы, можно казнить непочтительных и нечестных, но никакой закон не сумеет превратить человека в Конфуция или в его ученика Цзэн-цзы, бывшего образцом сыновней почтительности. Действительно, без законодательства нельзя сформировать эффективную власть, но без справедливости и благопристойности ее представители не смогут претворять законы в жизнь. Государства выживают не потому, что у них есть законы, а потому, что у них есть мудрецы, знатоки ритуалов и другие достойные люди, — таково, в частности, заключение автора трактата «Хуайнаньцзы»:

Мы уважаем мудрецов не за то, что они умеют отмерять наказания соответственно природе преступления, а за то, что они знают, отчего возникает разброд. Если не воспитывать в народе уважение к традициям и обычаям, вместо этого позволяя ему предаваться излишествам и разврату, а потом преследовать людей наказаниями и ограничивать законами, то можно изувечить и обобрать многих и многих, но это все равно никого не остановит («Хуайнаньцзы», 20.20)[96].

Однако законы, мудрецы и знатоки ритуалов не всесильны. Они, конечно, могут обладать авторитетом и уметь убеждать, но им никак не сравниться с двумя другими инстанциями, которые надзирают за поведением человека и общества, — с духами и предками.

Глава 6 Духи и предки