Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

Кто-то может сказать, что даосизму нечего предложить управленческой и политической практике. Действительно, во многих отношениях он представляет собой антитезу конфуцианскому императиву государственного служения и социальной вовлеченности. Или это противостояние не так уж и радикально? Упомянутый ранее термин «недеяние» (у вэй) один раз встречается и в «Лунь юй» (15.5). Кроме того, стоит напомнить, что конфуцианская Полярная звезда неподвижна, она всегда пребывает в покое. В нескольких пассажах Конфуций настаивает, что правители должны обладать таким выдающимся магнетизмом и уметь настолько хорошо подбирать подчиненных (которые тоже, в свой черед, станут образцами для подражания), что люди самопроизвольно подчинятся им — не нужно будет никого заставлять. В реальности же, однако, мы сталкиваемся здесь с принципиально различными ожиданиями. Конфуцианцы видят в обществе сложную сеть взаимосвязей, которой управляет образованная элита. Даосы же полагают, что хорошее общество — то, которое не стремится превзойти уровень самой элементарной и самодостаточной социальной единицы. Вот как «Дао дэ цзин» описывает идеальное государство:

Пусть государство будет маленьким, а население редким. Если [в государстве] имеются различные орудия, не надо их использовать. Пусть люди до конца своей жизни не уходят далеко [от своих мест]. Если [в государстве] имеются лодки и колесницы, не надо их употреблять. Даже если имеются воины, не надо их выставлять. Пусть народ снова начинает плести узелки и употреблять их вместо письма. Пусть его пища будет вкусной, одеяние красивым, жилище удобным, а жизнь радостной. Пусть соседние государства смотрят друг на друга, слушают друг у друга пение петухов и лай собак, а люди до самой старости и смерти не посещают друг друга («Дао дэ цзин», 80).

Что толку знать, лает ли по соседству терьер или далматинец? Попытки выяснить не принесут ничего, кроме огорчения: перебравшись через на забор, вы столкнетесь с разгневанным соседом. Любопытство может будоражить, но может и вредить. Поэтому лучше оставаться дома, довольствуясь тем, что есть, вместо того чтобы превращаться в бродячего торговца мыслями, перемещающегося с места на место только для того, чтобы перед его носом захлопнули очередную дверь. И итоге счастлив тот, кто меньше знает:

Кто учится, с каждым днем увеличивает [свои знания]. Кто служит дао, изо дня в день уменьшает [свои желания]. В непрерывном уменьшении [человек] доходит до недеяния. Нет ничего такого, что бы не делало недеяние. Поэтому овладение Поднебесной всегда осуществляется посредством недеяния. Кто действует, не в состоянии овладеть Поднебесной («Дао дэ цзин», 48).

Идеальный даосский правитель пребывает у власти не потому, что он вообще ничего не делает, но потому, что он делает как можно меньше, выбирая для своих действий наиболее подходящие моменты. Он опирается скорее на инстинктивное чутье, а не на социально заточенный интеллект. Как и с планированием победы еще до того, как завяжется бой, недеяние означает разрешение проблем еще до того, как они станут серьезными:

То, что спокойно, легко сохранить. То, что еще не показало признаков, легко направить. То, что слабо, легко разделить. То, что мелко, легко рассеять. Действие надо начать с того, чего еще нет. Наведение порядка надо начать тогда, когда еще нет смуты. Ибо большое дерево вырастает из маленького, девятиэтажная башня начинает строиться из горстки земли, путешествие в тысячу ли начинается с одного шага («Дао дэ цзин», 64).