Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

В каждом легисте скрывается даос. Абсолютный монарх, правящий при помощи чиновников, должен время от времени отходить в сторону и позволять министрам делать свою работу. Он выслушивает предложения, проверяет реализацию задуманного и заранее оговоренного, награждает или наказывает в зависимости от того, соответствуют ли результаты его ожиданиям. Несомненно, эта идея пассивной власти складывалась под влиянием перипетий китайской истории. В беспокойном мире Сражающихся царств узнаваемость зачастую превращалась в уязвимость. Мы снова на поле боя, где искусный генерал, не показываясь врагу, лежит в засаде в овраге вместо того, чтобы красоваться в блистающих доспехах на вершине холма.

Высказанное и неизреченное

И философия, и политическая мысль Китая пронизаны размышлениями о могуществе языка. Что стоит за именем и что означает само называние? Для одних китайских мыслителей слова были всем; другим, напротив, языковые формы выражения представлялись никчемными и бесполезными. Огромное значение использованию языка придавал Конфуций. По его мнению, то, как человек говорит и какие слова подбирает, имеет исключительную важность. Чтобы вести за собой и убеждать других, нужно правильно называть вещи. Эта теория известна как «исправление имен» (чжэн мин). Желая избежать непонимания или неверных ожиданий, человек, наделенный властью, должен называть каждую вещь ее собственным именем. Чтобы править (чжэн) государством, нужно выправить или исправить (чжэн) язык, которым пользуетесь[51]:

Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести. Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять. В словах благородного мужа не должно быть ничего неправильного («Лунь юй», 13.3).

В конфуцианской перспективе правильная терминология и ясный язык необычайно важны. В этом плане действенными инструментами оказываются наименования и титулы, задающие четкие ролевые ожидания. Мы все бывали в ситуациях, когда неверное применение наименований или форм обращения выбивало нас из зоны социального комфорта. Как называть непосредственного начальника — по должности или по имени? Мама моего друга — миссис Смит или просто Энджи? Когда в чрезвычайной ситуации кто-то призывает на помощь доктора, имеется в виду отнюдь не доктор философии, пусть даже готовый оказать медицинскую помощь. А как насчет богатого ассортимента слов, посредством которых нас призывают платить налоги? Здесь и оплата, и сбор, и взыскание, и долг, и издержки, и повинность. Но если людям нужно платить, то просто назовите налог налогом и четко определите, что это такое. Как сказал бы Конфуций, вокабулярий имеет значение. Чем непонятнее и запутаннее текст, набранный мелким шрифтом на обратной стороне товарного чека или налоговой декларации, тем меньше наше уважение к тем, кто взимает платеж.

По мысли Конфуция, имена перформативны: использование слова есть своего рода акт. Имена — это нормы. Когда вы зовете кого-то боссом, к этому слову прилагается ожидание того, что человек, к которому вы обращаетесь, на самом деле выполняет словесно приписанную ему роль. Как выразился синолог Бенджамин Шварц, Конфуций имел в виду то, что титулы «не просто маркируют биологические или политические факты», но «каждая роль несет в себе собственную ролевую норму».