Китайский массаж

Изначальный замысел Ша Фумина заключался в том, чтобы хорошенько тренировать Ду Хун какое-то время, а потом посмотреть, чему она научилась, и тогда решить, что делать. Главное — совесть его будет чиста. Справится — оставит, а если нет, то и сама Ду Хун вряд ли захочет, чтобы Ша Фумин зазря её кормил. Вряд ли. Однако произошло кое-что неожиданное. Как-то раз Ша Фумин отлучился в туалет, и тут Ду Хун отдали клиента. Ша Фумин подозвал администратора Гао Вэй и спросил:

— Тебе кто позволил?

Гао Вэй обиженно ответила:

— Вообще-то клиент сам выбрал, не могу же я никогда не ставить её?

Ша Фумин не проронил ни слова, но пожалел, что поддался ненужному благородному порыву. Ду Хун с её кривыми руками рано или поздно нанесёт урон доброму имени салона. «Массажный салон Ша Цзунци» только-только появился, если пойдёт дурная слава, то как потом отмыться?

Самое любопытное не то, что Ду Хун начала работать с клиентами, а то, что прямо на глазах у Ша Фумина её дела пошли в гору, исключительно потому, что клиенты сами выбирали её. Потихоньку появились и постоянные клиенты. Ша Фумину незачем было препятствовать, раз клиенты сами выбирают Ду Хун да ещё и возвращаются. Не мог же он, будучи директором салона, доказывать, что собственный работник никуда не годится с профессиональной точки зрения. Ша Фумин беспокоился, он даже несколько раз проводил проверку на местах и выяснил, что Ду Хун не просто нарасхват — клиенты её обожают. Как такое возможно?

Ответ нашёлся быстро и ввёл Ша Фумина в ступор. Оказывается, Ду Хун — красавица, ослепительная красавица. Ша Фумин примерно представлял, кто из массажистов как выглядит, поскольку часто слышал. Гостям заняться особо нечем, а просто так лежать скучно, вот они и беседуют. На самом деле даже не беседуют, а точат лясы о том, о сём. Иногда неизбежно всплывает тема внешности массажистов: начинают нахваливать их облик, фигуру и лицо. Говорят одно и то же, как под копирку. Такая-то массажистка «хорошенькая». Такой-то массажист «привлекательный». Ша Фумина и самого часто называли привлекательным, но ни говорящие, ни слушающие не принимали подобные разговоры близко к сердцу. Допустим, клиенты говорят правду, и какая-то из девушек действительно красавица, но Ша Фумин всё равно не увидит, так какого хрена об этом думать? Ему плевать, кто там красивый, кто урод. Делай свою работу хорошо, если клиенты довольны, то можешь считать себя «красивым».

В тот день пришли особые гости — съёмочная группа, человек семь-восемь, столпились в проходе. Возглавлял их мужик лет пятидесяти с хвостиком, с очень сиплым голосом и ярко выраженным пекинским акцентом. Вся компания называла его «режиссёром». Ша Фумин знал, что за люди эти режиссёры, и хотя гости были приезжие, принял решение обслужить режиссёра и съёмочную группу по первому разряду. Он лично спросил, сколько их человек, выделил самых лучших массажистов и хотя сам, разумеется, не стал делать массаж, но попросил поучаствовать второго соучредителя Чжан Цзунци. Площадь «Массажного салона Ша Цзунци» не столь велика, так что семь-восемь человек за раз — уже огромное достижение. Вот уж повезло так повезло! Настроение Ша Фумина улучшилось. Он распределил клиентов и массажистов по парам, а потом, потирая руки, пришёл в комнату отдыха:

— Сериал снимают, «Великая династия Тан». Вы о таком слышали?

Ду Хун слышала. И даже «смотрела» кусочек. Музыка так себе, разве что заглавная песня «Луна светлее солнца» более или менее ничего. Ду Хун сидела с левой стороны стола, лицом к Ша Фумину, сложив руки на коленях, и улыбалась. Говоря «сидела», надо отметить, что сидела она по-особенному, с совершенно прямой спиной. Поскольку раньше она играла на пианино, то стоило ей сесть, как тело тут же вытягивалось в струнку, даже чуть-чуть прогибалось в талии. За счёт этого, разумеется, выпячивалась грудь. Между верхней половиной тела и бёдрами угол в девяносто градусов, колени тоже согнуты под прямым углом. Плечи расслабленные и прямые. Колени сведены. Руки перекрещены так, что одна лежит поверх другой на коленях. Поза напоминала позу пианиста, настраивающегося перед игрой или только что закончившего исполнять вариацию «Одинокой орхидеи».[20] Ду Хун сидела с левой стороны стола с прямой спиной и улыбалась, но на самом деле сердилась. Сердилась и на директора Ша, и на саму себя. Почему он не отправил её к клиентам? Неужто Ду Хун действительно настолько хуже остальных? Плевать она хотела на деньги, её интересовала лишь собственная репутация. Но у Ду Хун вошло в привычку: когда она на что-то сердилась, то приклеивала на лицо улыбку. Но не для окружающих, а чтобы соответствовать требованиям, которые в глубине души предъявляла к себе: даже когда сердишься, надо сохранять изысканные манеры.