Китайский секрет для мистера Форда

– Действительно, что это я, – заговорил он. – И зачем вам в Ригу? Четыреста тысяч… Собственно говоря, господа, дело вот в чем. Права на наследство мои бесспорны. Но, разумеется, ни круг, с которым была связана эта дама, ни то, что вы будете находиться в чужой стране, не давали бы вам ни малейших шансов, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что имеется еще один претендент на наследство. Вернее, не претендент на наследство, а, скажем, соучастник в капиталах этого дома. Он из Петербурга. И этот человек, возможно, вам что-то даст.

– И что же это за человек?

– Некий граф. Граф Мордвинов.

– Граф?

– Да, довольно известного рода. Правнук одного адмирала. Его отец был шталмейстером Высочайшего двора и предводителем дворянства Санкт-Петербургской губернии.

– Прелесть, – усмехнулся М.Р. Маллоу. – Только графа нам и не хватает.

– Полагаю, – профессор покрутил свой несчастный монокль, – что с этим человеком, в отличие от рижских представителей криминальных кругов, вы договориться сможете.

– Неужели вы говорите о шантаже?

– Нет, не о шантаже, – опять застеснялся профессор, – но… о переговорах.

– Наш долг Форду, и, кроме того, рассрочка за авто, и прочее, включая трехмесячный запас газолина, составляют сейчас общую сумму тысяч на пять, – произнес Д.Э. Саммерс в глубокой задумчивости.

Он помолчал.

– Профессор, вы полагаете, что этот граф вот так просто возьмет и даст нам денег? За ним тоже числятся какие-нибудь интересные дела?

– Нет, он человек во всех отношениях интеллигентный, – отмахнулся Найтли. – Однако, он, как и я, заинтересован в некоторой тайне. По крайней мере, в неразглашении этого дела. И, скажем, мой бесспорный отказ от претензий на завещание может быть для него весьма полезен.

Тут приоткрытая дверь в палату закрылась. Сделала она это бесшумно, но очень выразительно.

– Мои права бесспорны, – продолжал Найтли. – Кроме того, мне известны и его права. Он бесспорно участвует в этом деле.

– Граф держит бордель? – засмеялся Д.Э. – Однако.

– Ну, понимаете, господа, эти дворянские нравы: джентльмен не может содержать кабак, но кабак может содержать джентльмена.

– Так, – заключил М.Р. Маллоу. – Что же нам следует сделать?

– Чем больше я думаю об этом деле, – профессор, скорее, беседовал сам с собой, – тем более понимаю: это совершенно реально. Вам следует переговорить с графом. Он, конечно, что-нибудь вам даст, это бесспорно. А в Ригу соваться нечего, там вас просто убьют.

Кряхтя и охая, Д.Э. Саммерс приподнялся в кровати и все-таки пристроил подушку повыше.

– Скажите-ка нам вот что, – произнес он. – В какую сумму вы оцениваете свой отказ от прав на наследство?

– А вот это вы и выясните на месте.

– Да, но стоит ли оно того?

– Бесспорно стоит, – заявил Найтли. – Только представьте себе, что я предъявлю в русском суде иск. Независимо даже от того, насколько хорошо завуалировано участие графа в предприятии, огласка такого дела нанесет ущерб его финансовому положению.

Профессор вынул платок и протер лысину.

– Думаю, тысяч двадцать он нам даст. Это десять тысяч долларов. Половина – ваша.

– Что ж, – заключил М.Р. Маллоу, – пять тысяч долларов на дороге не валяются.

– Нет, не валяются, – согласился профессор. – Кстати, я слышал, граф Мордвинов – заядлый автомобилист.

– Заядлый, вы сказали, автомобилист? – медленно повторил Саммерс.

– Да, автомобилист. Он неоднократно участвовал во всевозможных соревнованиях, хотя, надо сказать, никаких существенных рекордов и не достиг. Но, однако, он постоянный участник всех сколько-нибудь значительных пробегов и владелец пяти автомобилей. А что?

– Нет, ничего, – Саммерс еще подумал. – Но все-таки может быть интересно.

– А вот я сейчас доктора позову, – пригрозил Д.Э. Саммерсу компаньон. – Пусть закатит тебе успокоительного. Чтобы не выдумывал всякое.

– А? – растерялся профессор Найтли.

Джейк развел руками. Ущерб здоровью сделал его рассудительным.

– Не знаю, профессор. Не знаю.

– Вот я и говорю, – заметил Маллоу.

Он умолк, закрыл глаза и осторожно потрогал распухший нос.

– Граф говорит по-английски?

Это была ловушка. М.Р. Маллоу думал только об одном: как бы изловчиться и сделать так, чтобы ни профессор с его грязным предложением, ни компаньон с его фонтанирующими идеями не пришли к взаимосогласию. Наконец, надо быть реалистами!

– Нет, мой друг, в России почти никто не знает английского, – ответил Найтли. – Все приличные люди там говорят по-французски. Вы ведь хорошо знаете этот язык?

Двое джентльменов долго молчали.

– Мы не можем этого сделать, – сказал, наконец, Джейк. – Наша реклама во всех газетах. Если заведение погибнет, если Форд будет иметь на нас зуб, нам и двадцать графов не помогут.

Маллоу выдохнул с облегчением.

* * *

– Будьте так добры, мистер Саммерс, – сказала доктор Бэнкс наутро двадцать четвертого декабря, – примите это лекарство при мне.

Пациент взял таблетки. Принял стакан с водой. Доктор не сводила с него пронзительного взгляда.

– Хорошо, – продолжала она. – Покажите теперь руки.

Саммерс пожал плечами и честно продемонстрировал раскрытые ладони.

– Поднимите подушку.