Кладбище погибших цветов

Голос Германа звучал на порядок тише моего звонкого оклика, но тем не менее именно он всецело завладел вниманием публики. Подлый староста вознамерился покуситься на мою отрепетированную речь и все испортить!

«Друзья, – продолжал Герман, убедившись, что каждый взгляд на площади обращен именно на него. – Давайте не будем выказывать неуважение (хотя по моему разумению, неуважение здесь выказывал именно Герман!) новоприбывшему… хм… посланнику его светлейшества. Роль наместника графа, равно как и легитимность власти самого нашего дражайшего покровителя, никоим образом не должна быть очернена невежеством, само собой, присущим простым деревенским обывателям. Именем его светлейшества заклинаю вас проявить немного терпения и позволить дорогому Отто предоставить на народный суд соответствующий указ, а именно о назначении нашего неожиданного гостя наместником его светлейшества… всей долины, я правильно понял?»

«Угу, – угрюмо кивнул я. – В ближайшие несколько месяцев долина будет интенсивно осваиваться беженцами из других более отдаленных уголков графства, чьи земли пострадали от войны. А потому как долина находится под защитой скал и реки, никак не была подвергнута агрессии врага, его светлейшество граф решил одарить нищих правом селиться здесь. Я намерен обеспечить этим бедолагам комфортное существование в этих краях, а вашим долгом, Герман, равно как и долгом ваших подчиненных, будет помочь мне в этом нелегком труду. Разумеется, под моим чутким руководством.»

Крестьяне из числа тех, кто находился в первых рядах и имели возможность слышать наш разговор, неодобрительно мотали головой и принялись передавать новость своим менее осведомленным товарищам. С каждым мгновением, проведенным на трибуне перед толпой все больше гневавшихся крестьян, я осознавал все больше, насколько подлую услугу оказал мне старый граф, которого я еще имел неосторожность посчитать своим близким другом! Но разве поступают так с друзьями, отдают на растерзание толпе разгневанных крестьян?!

«Отто, вы еще здесь, с нами?»

Насмешливый тенор Германа заставил меня выйти из раздумий и гневно взглянуть на него. Бесстрашный староста нисколько не смутился и повторил свою просьбу, которую, как оказалось, уже неоднократно высказывал.

Рука странным образом дрожала, когда я подавал улыбающемуся верзиле сверток с письмом. Наверное, сказывалось волнение последних дней. Внезапная удача, непростое путешествие, этот чудовищный монстр Вафтруднир, в конце концов! Пирушка в честь моего прибытия, несомненно, поможет оправиться от пережитых потрясений.

Герман немедленно выхватил у меня сверток и с нарочитой небрежностью развязал шнурок, которым было туго обмотано письмо. Некоторое время задумчиво вертел в руках отдающий желтизной пергамент, разглядывая его то так, то эдак.