Читаем Клан Сопрано полностью

Дэвил Чейз любит говорить, что вопреки мнению критиков, «Клан Сопрано» — это не сериал о том, что люди не меняются или не могут измениться. С его точки зрения, личностные изменения не являются невозможными, просто они случаются редко и невероятно трудны, особенно в мире мафии, где поощряется инерция и эгоизм.

Для каждого мафиози или жены мафиози, которые прекрасно живут в мире с самим собой, обычно находится кто-то, кто спросит, как они обрели этот мир, и есть ли смысл его беречь. Они пытаются измениться сами, либо изменить окружение, но, как правило, окружающий мир не проявляет никого интереса к таким трансформациям и даже активно препятствует им. Куда бы ты ни шел, ты все равно все еще здесь.

Этот холодный, но одновременно эмпатический взгляд на мир вряд ли можно выразить с большим изяществом или печалью, чем это сделано в «Воспитании чувств» — в эпизоде, где Кармела и Тони Би, прикладывая огромные усилия, пытаются не быть тем, кем их видит Тони Сопрано. Но все тщетно, потому что и мир смотрит на них иначе, и их собственные привычки заставляют их следовать правилам, принятым в субкультуре.

После многих лет бесконечных измен Тони Кармела, долго сдерживающая себя, наконец-то вступает сексуальные отношения с другим мужчиной. Мистер Веглер использует Кармелу в той же степени, в какой она использует его, пытаясь улучшить шансы Эй Джея на поступление в колледж. Собственно, она платит за его участие в судьбе сына. А он может быть столь же упрям, сколь и Тони: зная, что Кармела вряд ли наслаждается «Мадам Бовари»[315], он дает ей первое издание книги «Современной библиотеки» (Modern Library), утверждая, что если она попробует прочитать еще раз, то, возможно, полюбит этот роман так же, как он сам. Но все же мистер Веглер — диаметральная противоположность ее живущему отдельно мужу: он культурный человек с правильной речью и щедрой душой. Он не только разговаривает с Кармелой после секса, он обсуждает с ней литературу и развивает ее интеллектуально. И он хочет видеть потенциал в Эй Джее, хотя мы сомневаемся, что этот потенциал существует. Когда Кармела листает страницы «Писем Абеляра и Элоизы» в его ванной комнате, то ей кажется, что она избавилась от всего того, что связано с Тони и их раздельным проживанием. Для нее это восхитительный эмоциональный оазис. Плохо только, что отношения обречены на неудачу. Отец Фил пытается осудить ее еще до того, как она начала спать с Веглером. Стоит ей лишь начать обсуждать свои отношения на исповеди, как он изрекает холодные фразы. Он настаивает на восстановлении брака с Тони и говорит, что церковь против разводов. При этом он не является незаинтересованной стороной. Несколько лет назад они с Кармелой чуть было не дошли до секса, причем тогда она и Тони жили под одной крышей. Отец Фил больше напоминает ревнивого несостоявшегося любовника, чем строгого священника.

Кармела, будучи честной католичкой, чувствует вину за то, что сделала, но она также понимает, что это шанс, и потому говорит отцу Филу: «Во мне что-то пробудилось. И даже если это не случится снова с этим мужчиной, я опять познала чувство страсти. Не знаю, уйдет ли оно когда-нибудь. Мне нужно это». Он ругает ее, обвиняет ее и говорит, что она должна найти в себе силы и измениться, в то время как она именно это и делает, встречаясь с Веглером. Если вспомнить исповедь Кармелы в эпизоде «Колледж», то там самым тонким моментом является не то, что отец Фил чуть было не поддался своей слабости к Кармеле, а то, что он выступает в поддержку того мира, где Кармелой интересуются только как женой Тони Сопрано.

И хуже всего, что Веглер думает так же: он воспринимает все ее действия как шаги супруги безжалостного гангстерского босса, которая будет делать все необходимое, чтобы получить то, что хочет.

Веглер, похоже, не так уж отличается от тех хорошо знакомых Кармеле мужчин, когда он соглашается надавить на своего коллегу Тома Фиска[316], чтобы тот повысил оценки Эй Джея, а потом мучается угрызениями совести и перекладывает вину на Кармелу: «Ты вынудила меня, используя единственная оружие, которое у тебя есть — свою промежность».

Перейти на страницу:

Все книги серии Киноstory

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение