Классический либерализм и будущее социально-экономической политики

Неспособность процессов совещательной демократии создать условия для социальной координации усугубляется проблемой передачи «неявного знания», если использовать термин Майкла Поланьи (Polanyi, 1951). Последнее включает в себя «ноу-хау на рабочем месте» и «практическое знание», производное от культурных или организационных «установившихся практик», специализацию в той или иной сфере деятельности и «опыт», связанный с тем или иным конкретным рынком. Оно также может иметь составной частью понимание человеком ценностей, приписываемых им тем или иным благам, когда различия в этих ценностях не могут быть в точности переданы языковыми средствами. Если спросить индивида, какова для него ценность различных элементов, составляющих некую корзину благ, он может оказаться не в состоянии развернуто объяснить, насколько он ценит одно благо больше, чем другое, – такое знание может быть обнаружено только в самом акте выбора (Buchanan, 1969; Бьюкенен, 2008). Соуэлл формулирует эту мысль следующим образом: «Действительная проблема заключается в том, что требуемое знание представляет собой знание субъективных структур сравнительных оценок, которые нигде и никак не артикулированы, даже самим индивидом. Я могу думать, что, столкнувшись с неизбежной угрозой банкротства, я скорее продам свой автомобиль, чем мебель, или пожертвую скорее холодильником, чем кухонной плитой, но до тех пор, пока такой момент не настал, я так и не узнаю, каковы мои собственные сравнительные оценки, не говоря уж о чьих-нибудь чужих» (Sowell, 1980: 217–218).

Неявные данные, которыми располагают рассредоточенные индивиды и группы, по определению не могут быть выражены в словах. Кроме того, эти данные не могут быть «собраны» и переданы в распоряжение публичного форума, поскольку его участники могут даже сами не иметь представления о том, что они у них есть. Поэтому совещательные процедуры, отводящие привилегированную роль языковым формам передачи знания, лишены какого бы то ни было механизма, допускающего эффективное публичное использование неявного знания. В отличие от них, институты, основанные на уходе, способны косвенным образом передавать неявное знание посредством действий людей, которые вступают в разнообразные конкурирующие системы договоренностей и выходят из них. Например, в случае рынков цены, порождаемые непреднамеренными результатами бесчисленных решений о покупке и продаже, могут транслировать содержащееся в сознании индивидов знание, которое не может быть выражено вербально. Когда люди принимают решения о покупке и продаже в качестве производителей (выбирая, какие блага производить и каким именно образом) и потребителей (выбирая между разнообразными альтернативными покупками), они передают друг другу «сообщения». Как объясняет Хорвиц (Horwitz, 1992), важнейшее значение имеет то, что покупателям и продавцам нет необходимости быть осознанно осведомленными о том, каким именно знанием они обладают и почему один из вариантов действия они ценят именно так, а не иначе. Все, что от людей требуется – действовать на основе своего знания, а вся релевантная информация введена в систему цен. Аналогично при конкуренции между юрисдикциями индивидам и корпоративным организациям нет необходимости формулировать в словах, почему они предпочитают жить и работать в одной юрисдикции, а не в другой. Все, что им следует делать – действовать, исходя из своих предпочтений в этом отношении, а их знание будет транслироваться через маржинальный переток налоговых доходов от одного органа публичной власти к другому.

К тому же способность институтов, делающих акцент на «уходе», а не на «высказывании», к трансляции неявного знания имеет большое значение для процессов, способствующих открытию и трансформации социальных ценностей. Если индивидуальные предпочтения формируются эндогенно социальной средой, то для коммунитариста из этого следует, что они должны быть подвергнуты процессу демократической критики и обсуждению всей общностью в целом. Но в рамках классического либерального понимания этот вывод неоснователен, так как процесс формирования ценностей никоим образом не ограничивается актами артикулированного убеждения. Огромное большинство благ, которых желают люди, представляют собой «приобретенные вкусы», и люди научаются желать их, глядя, как другие получают удовлетворение от этих вещей (Hayek, 1967d). Подобным же образом распространение знания на рынках, в искусстве и науке обычно происходит не через коллективное обсуждение или проведение совещаний; оно развивается, когда индивиды и группы обладают некоей приватной сферой, обеспечивающей им свободу экспериментирования с проектами, которые не сообразовываются с мнениями большинства. В этом случае господствующие представления могут постепенно, малыми приращениями меняться с течением времени через процесс подражания.