Классический либерализм и будущее социально-экономической политики

Проблема рационального незнания становится еще более серьезной, если учитывать стимулы к тому, чтобы ставить под сомнение существующие ценности и господствующие подходы к пониманию окружающего мира. Издержки сохранения и выражения ложных представлений в сфере демократического участия ничтожны для индивида, поскольку шансы на то, что какой-либо его вклад в публичную дискуссию сможет повлиять на ее результаты, пренебрежимо малы. Вследствие этого существует тенденция к «рациональной иррациональности» (Caplan, 2007; Каплан, 2012; см. также Brennan and Lomasky, 1993). В процессе, из которого исключены варианты «ухода», издержки, порождаемые поддержкой иррациональной политики, распределяются между всеми членами общества, вместо того чтобы концентрироваться на тех, кто придерживается ложных представлений. Рациональное сомнение в личных убеждениях и предпочтениях в условиях демократии обладает характеристиками коллективного блага, и поэтому будет иметь место тенденция к его «недопроизводству». Напротив, в рыночной или аналогичной рыночной ситуации упорство в ложных представлениях или предрассудках связано с прямыми издержками для соответствующего актора. Так, работодатель, отказывающийся нанимать людей из-за их расы и сексуальной ориентации, или потребитель, отказывающийся покупать продукцию, произведенную «иностранным» трудом, будет вынужден платить более высокие цены по сравнению с более терпимыми участниками рынка, поскольку такая практика покупки, основанная на предрассудках, уменьшает доступное предложение наемных работников или других партнеров для обмена (см. также Becker, 1971).

Проблемы коллективного действия, связанные с демократической совещательностью, еще больше осложняются феноменом «фальсификации предпочтений». В сравнении с мизерными выгодами от участия издержки для индивида, связанные с оспариванием господствующих представлений, могут быть высоки. Те, кто хочет защищать группы или отстаивать ценности, которые не вызывают симпатии у большинства населения, могут опасаться социальных последствий публичного выражения своих убеждений (Kuran, 1995). Даже тогда, когда оспорить соответствующие убеждения готово потенциально большое число людей, если при этом велика неопределенность в отношении уровня поддержки, то с большой вероятностью проявятся серьезные проблемы, связанные с коллективными действиями как таковыми. В интересах каждого отдельного актора будет либо безмолвствовать, либо даже поддерживать статус-кво, избегая тем самым риска остракизма и надеясь «бесплатно проехаться» за счет того, что спорить будут другие. Если соответствующим образом рассуждает достаточно большое число людей, то они, чтобы обеспечить себе сохранение социального одобрения, могут вместо того, чтобы выражать свои убеждения в свободной и честной дискуссии, высказывать мнения, с которыми они в частном порядке не согласны. В случаях такого рода «привязки» [lock-in] можно представить себе теоретический сценарий, в котором определенные действия государства будут способствовать движению к альтернативному набору социальных практик. Однако это не будут действия государства, которое «прислушивается к общественности» посредством процесса демократического обсуждения. Напротив, это будут акты правительства, не принимающего во внимание четко выраженные ценности большинства – разумеется, в довольно нереалистическом предположении, что такое правительство действительно может знать, какой конкретный набор ценностей следует поддерживать и навязывать.