Классический либерализм и будущее социально-экономической политики

Главный моральный аргумент в пользу совещательной демократии состоит в том, что скорее она будет отражать этические нормы справедливости, чем торг и переговоры в рамках рынках или подобных рынку структур, поскольку она обеспечивает членам «исключенных» групп, в том числе беднякам и всевозможным культурным меньшинствам, то, что их взгляды будут учтены на публичной дискуссионной площадке и выслушаны с таким же уважением, как и прочие (Young, 1990, 2000). Однако, как показало вышеизложенное обсуждение, даже при «наиболее благоприятных» сценариях сочетание проблем, связанных со знанием, и отсутствия необходимых стимулов блокирует тот самый процесс коммуникативной рациональности, который хотели бы усилить сторонники совещательной демократии. На практике же примеры совещательности в «реальном мире» скорее всего будут работать еще хуже, чем можно судить на основе вышеприведенных аргументов, поскольку невозможно ожидать, чтобы все население приняло реальное участие в соответствующем процессе принятия решений ввиду логистической невозможности предоставления форума достаточно большого, чтобы удовлетворить требованию, согласно которому все, кого затрагивает решение, были бы в состоянии участвовать в его принятии.

Любая работоспособная форма совещательной демократии неизбежно будет по своему характеру представительной, а не демократией прямого участия, и поэтому не сможет отражать во всех подробностях взгляды и ценности огромного большинства населения независимо от того, являются ли входящие в него индивиды членами «включенных» или «исключенных» групп. Следовательно, непонятно, почему коммунитаристы считают, что совещательная демократия более уважительно относится к взглядам бедняков и меньшинств, чем основанные на уходе альтернативы, такие как рынки. Хотя спектр возможностей, открытых для бедных и членов исключенных групп, меньше, чем для более благополучных, все же решения, которые они могут принимать – например выявление более высокооплачиваемых возможностей занятости или источников более дешевых товаров, – в большей степени будут иметь решающее влияние на их жизнь, чем надежда на далеких представителей и периодически предоставляемый шанс проголосовать на выборах. Поскольку взгляды каждого индивида поступают в качестве исходных данных в систему цен посредством принимаемых ими регулярных и разнообразных решений о купле и продаже, рынки не ограничены рамками совещательного форума. Более того, именно потому что рынки не полагаются на решения большинства, они с гораздо большей вероятностью будут стремиться обслужить интересы меньшинств и культурные ниши. Структуры совещательной демократии по сравнению с рынками предоставляют большинству одновременно и слишком мало, и слишком много власти. Слишком мало, потому что подавляющее большинство людей имеют слишком мало возможностей, чтобы влиять на содержание политической программы действий. И слишком много, потому что, как только политическая программа действий утверждена находящимися у власти представителями, позиция большинства будет навязываться силой вопреки желаниям несогласного меньшинства.

Разумеется, можно доказывать, что неравенство в покупательной способности показывает, что классические либеральные институты не обеспечивают людям того уважения, которого они заслуживают. Вопрос о том, действительно ли равное уважение может служить подходящим критерием справедливости и что именно вытекает из этого понятия, будет более подробно рассмотрен в главе 5. Но для нынешних целей важно то, что из-за продемонстрированных выше препятствий институты совещательной демократии могут оказаться не в состоянии достичь цели обеспечения равного уважения. Шаг от принципа конкурентного ухода в сторону совещательной демократии является шагом от положения, в котором как бедные, так и богатые, как «включенные», так и «исключенные» индивиды могут оказывать решающее влияние на размещение ресурсов – хотя богатые при этом будут обладать более широким набором возможностей, – в направлении ситуации, в которой огромное большинство людей не оказывают никакого или почти никакого личного влияния на выбор, осуществляемый от их имени. Большее равенство между богатыми и бедными идет рука об руку с большим неравенством между людьми в целом, с одной стороны, и ограниченным числом «представителей», которые могут обладать большей властью над размещением ресурсов, чем кто-либо прежде.

Представительство самого себя против представительства групп