Классический либерализм и будущее социально-экономической политики

По-видимому, наилучшим объяснением такого незнания являются не апатия и не препятствия к участию в политике, а отсутствие стимулов к информированному участию. На это предположение можно возразить, как это делает Барбер (Barber, 1984: 234), что если людям предоставить «достаточные полномочия» для участия в обсуждении общественных дел, то они «быстро осознают потребность в знании», но такое возражение игнорирует то, что возможность участия в обсуждении вполне может сочетаться с полным отсутствием у них сколько-нибудь существенного влияния (Somin, 1998). Более того, в сравнении с ситуацией на рынке или с режимом конкурентного федерализма, где решение каждого лица вступить в тот или иной акт обмена или переместиться в ту или иную юрисдикцию играет решающую роль в формировании его личного дохода, перемещение деятельности на арену демократической совещательности скорее всего будет иметь своим результатом относительное снижение влияния большинства акторов. В условиях рынков и конкурентного федерализма, поскольку издержки неадекватной информированности падают на самого актора, у людей имеются гораздо более сильные стимулы к тому, чтобы быть информированными в своих решениях о покупке или выборе местонахождения, в то время как в условиях демократии с большим числом участников эти издержки распределяются между всеми остальными избирателями.

Даже если предположить, что людям свойственна гражданская сознательность, феномен рационального незнания с большой вероятностью будет ухудшать качество публичного обсуждения. Но если отказаться от условия, что мотивация основана на учете интересов и мнений других, эти трудности усиливаются многократно. Именно благодаря неадекватности стимулов к мониторингу поведения политических представителей гражданами особые интересы получают возможность взять политический процесс под свой контроль. Те из сторонников совещательной демократии, кто признает необходимость преодоления проблемы влияния эгоистических интересов, утверждают, что процесса публичной дискуссии будет достаточно, чтобы выявить, какие именно аргументы выдвигаются исходя из узкоэгоистических интересов, а не из общего блага (Young, 2000). Однако в условиях рациональной неосведомленности избирателей публичное обсуждение как раз этого-то и не сможет достичь. По сравнению с условиями, в которых акторы могут улучшить свое положение, «уходя» от тех поставщиков или из тех юрисдикций, которые неспособны предоставить обещанное, публичная совещательность предлагает мало стимулов к тому, чтобы люди повышали свою информированность по поводу качества решений, принимаемых от их имени.

С классической либеральной точки зрения информационный вакуум, возникающий в результате рационального незнания в публичной сфере, будет быстро заполняться представителями групп специальных интересов. Эти группы, скорее всего, будут принадлежать к одному из двух типов. С одной стороны, это могут быть группы заинтересованных производителей, каждый из членов которых будет получать значительный выигрыш от влияния на результаты публичного обсуждения и которые, будучи относительно небольшими по численности, сталкиваются с более низкими транзакционными издержками организации и в большей степени способны справиться с проблемой «безбилетника» (Olson, 1965, 1982; Tullock, 1994; Олсон, 1995, 2013). С другой стороны, это могут быть группы, основанные на некоей политической цели, для членов которых характерна сильная приверженность определенной идеологии, религии или общей социальной идентичности. Для групп второго типа проблема «безбилетника» сводится к минимуму, поскольку в этом случае политическое участие не только не является издержками, которых следует избегать, но, наоборот, выигрышем, к которому следует стремиться, – подобным же образом некоторые люди получают удовольствие от зрелищных видов спорта благодаря возможностям, которые те предоставляют для демонстрации благорасположения или враждебности к тем или иным командам (Brennan and Lomasky, 1992). И в том и в другом случае подавляющее большинство населения, включая группы интересов налогоплательщиков и потребителей, а также тех, кто не обладает сильными установками, основанными на той или иной социальной идентичности, скорее всего будет политически мобилизовано в относительно меньшей степени. При этом знание об общественных делах, получаемое этими людьми, будет находиться под непропорционально сильным воздействием информации, поступающей от групп особых интересов, – причем у большинства населения будет мало стимулов проверять качество этой информации.

Проблема рациональной иррациональности