«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав

Равенство и неравенство – полюсы, вокруг которых вращаются все формы общения, будут ли они справедливыми или несправедливыми. Играть словечком равенство против неравенства без необходимых различений – поверхностное, даже тупоумное извращение. Но еще большая извращенность – как бы радоваться фактическому неравенству и в его интересах по возможности еще увеличивать противоположности, т. е. стараться сделать все еще более неравным, чем это есть уже исторически. Критически поступает только тот, кто, согласно с указанным критерием, предполагает в состояниях оба рода неравенства и старается, по возможности, отделить один род от другого, т. е. отделить несправедливый род от справедливого и устранить первый при реформе социального разделения труда, которое в деревне разделяет земледельческого работника и крестьян от владельцев крупных имений, первоначально было результатом насильственности. Оно и теперь еще, и притом не только в России, отдает крепостничеством. Наоборот, ложные стороны в собственно индустриальной области нельзя выделить так же просто, так как там решительным образом действовали еще реальные технические необходимости образования различных функций.

6. Есть ли отношение найма справедливая и потому неустранимая основная форма общественных отношений – вот главный социальный вопрос. Утверждали, не совсем несправедливо, что собственно наемный труд не согласуется ни с полной свободой, ни с материальной выгодой. С нашей точки зрения же, сама постановка вопроса кажется не вполне правильной. Дело не в найме для выполнения работы и не просто в форме наемных услуг; существенная в социальном отношении противоположность касается большей или меньшей личной подчиненности. Если врач или адвокат выполняют услуги, то они являются большей частью более или менее господами своих пациентов или клиентов, и подчинения их самих кому-нибудь, за исключением, быть может, иногда косвенных уступок, нет и следа. Тем не менее то, что они получают за свою работу, есть также лишь наемная плата, хотя и за весьма значительно квалифицированную работу.

Отношений найма нельзя было бы избегнуть даже при самом справедливом развитии хозяйственных дел. Это юридически необходимая форма. Именно если допустить, как оно и следует, что личные услуги в известной мере необходимы и относятся к разумеющемуся само собой разделению труда, то само собой разумеется и возмещение за них: ибо как иначе можно было бы уравнять обязательства! Но что не разумеется само собой, так это – широкое распространение найма рабочих, связанного с подчиненностью. Во всяком случае, мыслим более социалитарный способ производства, хотя бы ныне, поскольку можно об этом судить, переход к такому способу и был совершенной невозможностью. Типу рабочего, как он выражен в предшествующей системе производства, не хватает способности к инициативе в смысле самостоятельного хозяйства, даже если нет недостатка в реальных средствах к этому. Средства для производственных ассоциаций почти всегда тратились напрасно; во всяком случае, там, где они давались случайно частными богачами из великодушия и вследствие социальных иллюзий.

Но, конечно, с сокращением собственно фабричной системы можно было бы рассчитывать на более мелкие отдельные предприятия, и самостоятельное мелкое производство могло бы когда-нибудь принять более солидную и даже более прибыльную форму, чем крупное производство индустриальных казарм. Если даже это не во всех отношениях верно, то все же получилась бы уже та выгода, что создалось бы большее число самостоятельных производств, которые, кроме того, допускали бы достаточный надзор за их деятельностью и могли бы быть в достаточной мере ответственными за добротность отдельных произведений. Нынешнее худое ремесло не служит тут противоинстанцией; ибо оно – заброшенный остаток эгоистической, несправедливой цеховой традиции. Свобода профессий наступила; но старый эгоизм и к тому же значительная доля бессилия прежней системы остались. Однако из этого еще нельзя вывести каких-либо доводов против производства умеренных размеров. Распролетаризации общества и освобождение его от разжиревших богачей могли бы только выиграть, если бы в каких-либо направлениях удалось вместо высасывающих централизаций работы заставить функционировать более значительное число подлинных центров личной жизни.