«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав

Несмотря на такие дурные стороны, легко объяснимые в отмеченных промежуточных формациях прежней социальной традицией, имеет большую самостоятельную ценность стремление создать в сфере услуг отношения, менее подчиненные и более отвечающие единению, основанному на равенстве. И в иных направлениях, кроме направления, специально отмеченного выше, результат должен получиться подобного же рода. Общественное уравнение возможно только на почве более простого и здорового образа жизни, и приближение к нему может, разумеется, иметь место только там, где различия в привычках образа жизни и в образовании не слишком велики. Поэтому ни при самых незначительных с виду, ни при очевидно крупных вопросах мы не должны забывать нашу характеристику социального целого. Наша характеристика всюду основывается на соблюдении здоровой умеренности. Она отвергает крайности социального неравенства, не только как вредные вещи, но и как следствия несправедливости, которые нужно уничтожить и заменить правомерными отношениями.

8. Всюду, где заключаются соглашения и договоры, должна иметься в виду, наряду с природным неравенством, благодаря которому вообще возникает нужда друг в друге, также и всеобщая свобода с соответствующим ей возможным социальным равенством. Конечно, невозможно поступать здесь по шаблону, и, например, в государственно-финансовой области не во всех договорах возможно провести на практике принцип равенства при объявлении о прекращении договора. Если бы в ипотечных делах должник получил меньший срок для расторжения договора, чем заимодавец, то на такое постановление взглянули бы как на несправедливое неравенство. На то, что государство и корпорации одни только могут объявлять о прекращении договора о займе, тогда как публика не имеет никакого права объявлять договор расторгнутым, на это до сих пор не обращалось достаточного внимания, а еще того менее такая вещь кем-либо оспаривалась.

Публика сама по себе не бывает в договорах представлена органически и при своей разъединенности слишком неспособна к действиям, чтобы выступать подобно отдельному заимодавцу и уметь, например, использовать конъюнктуру в свою пользу для повышения процента. Если бы даже имелось формальное право объявлять о прекращении договора, т. е. если бы даже каждый имущий мог делать такие объявления, сообразуясь с установленными сроками, то действительное осуществление этого права натолкнулось бы на затруднения. Именно пришлось бы здесь создать широкие союзы, ибо только массовое скопление заявленных бумаг и сумм могло бы что-нибудь сделать и иногда принудить государство или иных должников к повышению процента. Наоборот, государству, с его односторонним правом объявления о прекращении договора, на самом деле легко вести игру, и оно легко может использовать всякую благоприятную для себя конъюнктуру, чтобы понизить процент при помощи так называемых конверсий. Вся эта система есть очевидное неравенство; это есть противоречащая действительной справедливости возможность искусственно влиять на высоту процента. Можно было бы даже попытаться объяснить указанным обстоятельством сильную тенденцию к понижению процента в значительной её части: от этого равенство конкуренции на займовом рынке оказывается сильно нарушенным в смысле одностороннего предложения, так как требования о возвращении ссуд, которые должны здесь иметь место, искусственно исключаются октроированным со стороны государства договором о займе.

Если уже в таких публичных договорах точный смысл права слишком урезается и нарушается равенство, которое можно было бы установить иным путем, например путем исключения всякого права объявлять о прекращении договора и путем назначения совершенно определенных, абсолютно обязательных сроков платежей, то нечего удивляться, если в частных отношениях условия нередко оказываются для договаривающихся сторон неравными и противоречащими праву в нашем смысле этого слова. Не всегда при договоре только перевес силы на стороне одного причиняет ущерб другому; существуют разнообразные реальные обстоятельства, затрудняющие иногда практически справедливое регулирование условий.

Однако вместо того чтобы еще более подробно углубляться в эту область, овладеть которой формально вообще трудно, а с голыми схемами в руках и вовсе нельзя, обратим лучше наше внимание на вопрос о вознаграждении. Поскольку дело идет об измерении одной работы другой, т. е. вообще о ценности работ, в нашем распоряжении имеются довольно разработанные хозяйственные понятия. И на этом внешне весьма резко очерченном главном пункте сосредоточено непосредственное внимание обычных интересов. Какую цену надо поставить за данную работу или за данный товар, иными словами, что должен заплатить тот, кому работа или товар нужны? Вот в двух видах важнейший вопрос как на практике, так и в теории.