Клаудиа, или Дети Испании

Этим же вечером на исповеди Фердинанд решил посоветоваться по поводу случившегося со своим учителем и духовным наставником Эскоикисом. Святой отец Пилар Хуан Эскоикис, был назначен принцу учителем географии, математики и французского языка самим Князем мира, когда Фердинанду исполнилось одиннадцать лет. Годой полагал, что приставил к принцу своего человека и надеялся с его помощью постоянно быть в курсе всех дел и чаяний наследника престола, то есть попросту рассчитывал получить еще одного наушника и соглядатая. Однако бывший гвардеец просчитался. Эскоикис, несмотря на всю свою благодарность премьер-министру за назначение на такую завидную для всякого священника должность, сразу же взял сторону юного принца, полагая такое свое поведение более перспективным. Жажда власти у него была не меньше, чем у самого Мануэля. Прекрасно разбираясь в искусстве обхождения, святой отец очень скоро смог и в самом деле стать по-настоящему доверенным лицом подрастающего наследника. Каждый раз, благословляя его, он сулил принцу большое будущее и обещал ему неустанно молиться за него Богу денно и нощно.

Вот и сегодня он начал с того, что Господь не оставит принца своим вниманием и дарует ему долгие лета и достойное правление благословенной Испанией.

— Послушай, падре, — вдруг прервал его молитвенное бормотание Фердинанд, — А что ты думаешь по поводу возможности моей новой женитьбы?

— Ах, Ваше Высочество, вам и в самом деле не мешало бы жениться вновь. Вы так трогательно заботились о вашей безвременно почившей, царство ей небесное, супруге Марии Антонии, вы были так счастливы, Ваше Высочество. А как вы ухаживали за ней все ее последние дни, ни на минуту не отлучаясь от постели несчастной…

— Ах, оставь, оставь это, падре! Не береди рану, а лучше скажи, кого ты видишь теперь в роли возможной претендентки на эту должность?

— Но, Ваше Высочество, браки совершаются на небесах, и супруга — это не должность…

— Да перестань ты молоть вздор. Для королей это всегда должность, а теперь и для меня тоже, ибо теперь я знаю, что никого больше не полюблю.

— Не надо так говорить, Ваше Высочество. Человек предполагает…

— А Бог располагает. Знаю, знаю. Но тебя я спрашиваю совсем не об этом. Что, если мне взять в жены одну из сестер Наполеона? Как ты думаешь? — отчаявшись заставить священника разговориться, наконец, напрямую спросил принц.

— Одну из сестер Наполеона? — машинально повторил Эскоикис, лихорадочно обдумывая этот неожиданный поворот. Он и сам давно уже хотел подтолкнуть принца к каким-нибудь решительным действиям по направлению к трону, но все не знал, как и с чего начать. И вдруг такая удача… — Ах, Ваше Высочество, кажется, вам пришла в голову блестящая мысль. Вам и действительно надо бы жениться, а такой во всех отношениях выгодный брак пошел бы вам на пользу и в политическом отношении…

— Но что, если Наполеон не согласится? Что тогда? Ведь такое страшное унижение невозможно!

— Ну, что вы, Ваше Высочество. Зачем же ему отказываться? Ведь для него, бродяги без роду, без племени — это великая честь. А, впрочем, зачем же сразу и предлагать? Сначала можно просто осторожно и стороной выяснить, как он на это посмотрит. А там уж и предлагать…

— А если он даже и слышать об этом не захочет?

— Такого не бывает в политике, Ваше Высочество. Обычно все предложения выслушиваются и потом высказываются встречные пожелания. Так что, в любом случае…

— Так что в любом случае удастся заключить с Наполеоном союз. А союз, хотя бы и тайный с человеком такого размаха… — с ухмылкой начал принц, но не закончил.

— Да, Ваше Высочество, вы абсолютно правы. Я вижу, сам Бог вразумляет вас и направляет на верный путь. Пора уже перестать сидеть, сложа руки, и ждать, когда судьба проявит к вам милость…

— Так что же, святой отец, уж не советуешь ли ты мне поторопить отца и мать убраться с этого света? — сощурившись, неожиданно спросил принц, и посмотрел прямо в глаза своему духовному наставнику.

Эскоикис прекрасно знал, что принц ненавидит Марию Луизу и дона Карлоса, а те отвечают ему взаимностью. Но все же и сан, и обычное человеческое разумение не могли позволить канонику откровенно сказать принцу об этом единственно верном, на его взгляд, решении. Он не мог решиться сказать такое, даже на сто процентов будучи уверенным, что мнения их совпадают и что принц никогда не выдаст своего учителя и духовника. С другой стороны, упустить, наконец, представившийся ему столь долгожданный шанс и не подтолкнуть принца к решительным действиям он тоже не мог. Никому не ведомо, сколько еще протянет эта чертова кукла, крепыш Карлос, плюющий с высокой колокольни на все государственные дела, заботы и беспокойства и пропадающий целыми днями на охоте. Страна же тем временем все более разваливается под руководством бездарного соглашателя Мануэля.

В конце концов, Испания давно ждет от них решительных действий, подумал каноник и отважно сказал: