Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

В докладной от 13 марта 1937 г. из Старобинского района содержится стандартный список преступлений местных органов власти[232]. Вместе с тем здесь отдельно перечислены попытки и факты самоубийств колхозников на почве травли и гонений со стороны руководства (описаны четыре случая)[233]. Особо подчеркнуто, что райпрокурор Я. М. Гискин вместо борьбы с нарушениями революционной законности сам в ряде случаев ее нарушал, его пособником назван следователь Старобинского района В. С. Марков[234].

В докладной записке в ЦК КП(б)Б уполномоченного ЦК КП(б)Б Голятковского из Лельчицкого района от 18 марта 1937 г. (находился здесь с 24 февраля) есть специальных раздел: «Факты нарушения прав гражданина советской республики». Здесь приводится ряд действительно вопиющих фактов. Среди них: председатель колхоза им. Ворошилова Ивашкевич, напившись пьяным, надел хомуты и запряг в воз несколько женщин и заставил себя везти в соседний хутор (на расстояние километра или несколько больше)[235]; член сельсовета Акулич Ермолай и председатель колхоза Демко Яким заподозрили Лазко Павла в воровстве и решили сами с ним расправиться, завели его в сарай, подвесили вверх ногами к потолку и пытали его различными способами, избив до полусмерти[236].

Голятковский описывает схожую с другими районами картину: в районе 1942 единоличных хозяйства, из них 1012 без тягловой силы, большая часть единоличных хозяйств получила участки на довольно значительном расстоянии от своих усадеб и не может их обрабатывать[237], в то время, как гособязательства с этой земли она должна выполнять. Голятковский описывает и саму систему наложения штрафов: уполномоченные по заготовкам имели заранее подписанные постановления без суммы, даты и фамилии и на месте произвольно заполняли сами[238].

Практически во всех докладных из районов отмечалось, что местные руководители распоряжаются колхозным имуществом и деньгами как своими собственными, занимаются самообеспечением[239]. Всего же по линии комитета заготовок по 26 пограничным районам было оштрафовано крестьянских хозяйств на сумму 232 421 руб. (19 272 единоличных и 1153 колхозных хозяйств)[240].

В Беларуси итоги февральско-мартовского пленума рассматривались на пленуме ЦК КП(б)Б 14–18 марта 1937 г., уже после проведения показательного суда в Лепеле, выявления дел, подобных Лепельскому[241]. Однако здесь отмечалось, что никаких уроков из этого извлечено не было[242]: «Раз есть инструкция, лупи, есть что, нет чего, продавай хату или половину разбирай»[243]. Далее подчеркивалось, что если сравнить эти дела, то становится совершенно очевидно, что «действует одна троцкистская установка»[244].

В резолюции по докладу о постановлении ЦК ВКП(б) от 22 февраля по Лепельскому району отмечалось, что только отсутствие общественно-политической работы и политическая слепота руководства БССР – бывшего первого секретаря ЦК КП(б)Б Н. Ф. Гикало, секретаря ЦК КП(б)Б Д. И. Волковича и председателя СНК Н. Ф. Голодеда сделали возможным факты массовой незаконной конфискации имущества у крестьян Лепельского района[245]. Голодед и председатель ЦИК БССР А. Г. Червяков обвинялись в правооппортунистических ошибках в прошлом[246].

На этом же пленуме было озвучено решение ЦК ВКП(б) от 14 марта о рекомендации в БССР первым секретарем ЦК Шаранговича Василия Фомича. В своем выступлении Шарангович сразу обозначил вектор дальнейшего развития событий: «Я почти убежден, что все эти перегибы, которые вскрыты, это не обязательно дело только работников мест… надо поискать кое-где и в наших центральных аппаратах этих произвольщиков и самохвальщиков»[247].

17 марта 1937 г. секретарям окружкомов, горкомов и райкомов партии были разосланы циркуляры ЦК КП(б)Б о необходимости проверки их парторганизаций на наличие в них лиц, привлекавшихся к партийной ответственности и исключенных из партии за правооппортунистический уклон[248], лиц, которые выступали в защиту троцкистской оппозиции в 1927–1928 гг.[249] Практически у всех привлекаемых к ответственности в этот период руководителей выявлялись троцкистские связи и симпатии в прошлом.

Следует отметить, что проверка пограничных районов не обнаружила ничего кардинально нового, чего не было несколькими годами ранее. Но прежде все ограничивалось выявлением того, что называлось нарушением революционной законности в конкретном случае и суда над виновными в рамках одного-двух районов, довольно щадящими, как правило, были наказания. Теперь же речь шла о том, что подобные «нарушения» имеют место во всех проверенных районах, однако наказания пока в основном все еще щадящие[250].