Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

Приказом регулировался состав и компетенции троек, создававшихся на уровне республик, краев и областей. Как правило, в них входили начальник соответствующего органа НКВД (председатель), прокурор данной территории и первый или второй секретарь местного партийного органа[404].

Приказ предусматривал по СССР расстрел 75 950 чел., в том числе 10 тыс. узников ГУЛАГа, и заключение 193 тыс. чел. в лагеря и тюрьмы. Общий контингент репрессируемых охватывал 268 950 «антисоветских элементов»[405]. Далее приводились количественные показатели репрессируемых в каждом отдельном регионе (квоты или «лимиты») по республикам, краям и областям, разработанные на основе поступивших в течение июля с мест данных. Для динамики проведения операции важное значение имело положение, в соответствии с которым намеченные цифры являлись лишь ориентировочными, их повышение допускалось, хотя и только после одобрения запроса на повышение квот Москвой. Таким образом, был найден механизм, побуждавший региональных руководителей НКВД к соревнованию за самые высокие показатели[406].

Для БССР цифры были несколько скорректированы: вместо 3000 и 9800, как запрашивал Шарангович, квоты были установлены следующие: 2000 по первой и 10 000 по второй категории.

Операция по всему СССР, за небольшим исключением, начиналась 5 августа. На проведение операции отводилось четыре месяца, то есть ее окончание планировалось в первых числах декабря. Вероятно, к началу выборов, которые должны были пройти 12 декабря, страна должна была быть очищена[407]. Одновременно по линии прокуратуры были даны соответствующие указания, согласно которым прокурорские работники должны были оказывать всяческое содействие сотрудникам органов госбезопасности. Соблюдения процессуальных норм и предварительных санкций на арест не требовалось[408]. В ходе этой операции жертв арестовывали, судили, приговаривали к смертной казни или тюремному заключению массово, по спискам, чаще всего они даже не встречались со следователями. В ордерах на их аресты редко присутствовало более нескольких фраз, если таковые имелись вообще. Заседание тройки происходило примерно так: после короткого сообщения докладчика и на основе письменного описания дела, в котором уже предлагалось отнесение подсудимого к 1-й или 2-й категории, «судьи» выносили свой приговор. Обжалование было невозможно[409]. Совпавшие по времени массовые операции чистки партийных и государственных институтов проводились совсем иными методами[410].

Вопрос о том, что в БССР «скопилось» большое количество враждебных элементов, постоянно звучал на всех уровнях, как в докладных с мест, так и на заседаниях пленумов и съездах. Неизменно подчеркивалась опасность такого положения в связи с пограничностью республики. Так, на XVI съездзе КП(б)Б (10–19 июня 1937 г.) секретарь Оршанского райкома партии Соскин[411] говорил о том, что район имеет давнишнюю историю оседания контрреволюционных элементов, по его данным, в районе насчитывается 180 эсеров и меньшевиков, 68 бундовцев, большое количество людей, отбывших наказание в ссылке – до 8 тыс., не считая «местных врагов – кулаков, помещиков и других, оставшихся в Оршанском районе, осевших на месте», всего – более 10 тыс. чел. чуждых элементов[412].