Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

В результате проведения национальных операции по БССР к сентябрю 1938 г. были арестованы 21 407 «польских шпионов, диверсантов и участников повстанческих организаций», 563 чел. «немецкой агентуры», 1459 – латышской[440]. Из общего количества арестованных около 19 тыс. чел. к концу 1938 г. были осуждены по 1-й категории (т. е. к расстрелу). Однако операции в сентябре не закончились. Более того, известно, что расстрелы проводились и после того, как операция была официально прекращена (17 ноября 1938 г.), документы штамповались «задним» числом. Уже после директивы о неприведении в исполнение решений троек было расстреляно несколько сотен человек[441].

В ряде деревень были арестованы практически все мужчины. Так, нарком внутренних дел приводил следующие данные: в д. Тертеж Белыничского района, которая состоит из 80 дворов, после проведенных арестов все мужское население составляет 3 чел.; в колхозе «Красноармеец» Плещенического района из 29 мужчин было арестовано 23[442]. В Копыльском районе в колхозе «Дзержинского» из 75 хозяйств за шпионаж и контрабанду были репрессированы 38 чел.; в колхозе «Урицкого» – 20 чел.; в колхозе «Чырвоны Сцяг» из 70 хозяйств репрессировано 40 чел.[443] Бегомльское отделение НКВД вместе с погранотрядом арестовали 413 чел., из них 358 были осуждены[444]. В ряде пограничных деревень Лепельского района, как отмечают старожилы, за одну ночь были арестованы все мужчины, их арестовывали за «польский шпионаж»[445]. 28 декабря 1937 г. из Житковичского района писали в ЦК КП(б)Б о том, что в четырех пограничных колхозах остались преимущественно женщины. Цифры репрессированных не названы, однако секретарь райкома пишет, что только для этих колхозов для выполнения работ требуется приселение не менее 60 семей минимум, «при условии, если те, которые остались, уже останутся»[446].

Всего же за время проведения массовых операций НКВД – с августа 1937 и до 12 ноября 1938 г. – на территории БССР было арестовано почти 55 тыс. чел., из них более 27 тыс. было расстреляно[447].

Личные дела репрессированных, как и прочие документы архива КГБ Беларуси, к сожалению, недоступны. Однако было крайне интересно посмотреть, каким образом эти массовые операции НКВД коснулись лепельских молчальников. В базе данных «Мемориала» удалось обнаружить информацию лишь о некоторых из них. Так, оказалось, что несмотря на то, что суд над Бобровичами был аннулирован, Бобрович Дарья Демьяновна (1897 г. р.), Бобрович Марта Никитична (1892 г. р.) и Бобрович Николай Никитич (1914 г. р.) 25 октября 1937 г. по обвинению в антисоветской деятельности и агитации (ст. 72, 76 УК БССР) были приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) каждый. Николай умер в 1942 г. в ИТЛ в Коми АССР[448]. По свидетельству жителей деревни, женщины домой также не вернулись. Реабилитированы они были 31 августа 1989 г. прокуратурой Витебской области[449].

Из тех, кто проходили по специальным спискам участников саботажа Всесоюзной переписи населения[450], в базах данных репрессированных удалось найти лишь нескольких человек[451]. Как агенты польской разведки к расстрелу осенью 1937 г. были приговорены: Юдицкий Иван Григорьевич[452], Юдицкий Леонтий Григорьевич[453], Урбан Ефим Константинович[454]. По обвинению в антисоветской и контрреволюционной деятельности осенью 1937 – зимой 1938 г. к расстрелу были приговорены: Романенко Лаврентий Осипович[455], Сазон Тарас Фомич[456], Дрозд Трофим Петрович[457], Виницкий Иван Лукьянович[458], Ивановский Михаил Фомич[459].

Также была арестована жена Жерносека Ильи (он был арестован еще 5 января 1937 г. как организатор саботажа переписи) Жерносек Ульяна Емельяновна. 27 февраля 1938 г. она была осуждена тройкой за антисоветскую агитацию к расстрелу, однако приговор был заменен на пять лет исправительно-трудовых лагерей (Темлаг)[460]. Ни Жерносек Илья, ни его жена Ульяна домой не вернулась. Дочка, Скорба Аксинья Ильинична, ничего не знала о их судьбе.

Информации о судьбе других участников молчаливого саботажа пока нет.

6. Суды с расстрельными приговорами: октябрь 1937 – весна 1938 г.

6.1. Новый виток показательных процессов в сельском хозяйстве. «…Все они настолько похожи один на другой с различными лишь оттенками, что вряд ли надо описывать их все»

С осени 1937 г. судебные процессы в сельском хозяйстве были продолжены. Однако ситуация по сравнению с первой половиной 1937 г. сильно изменилась.