Клеймо на крыльях бабочки. Исторический роман

Чтобы сгладить паузу, возникшую в разговоре, шевалье позвал служанку и велел ей набить трубку. Он заговорил о Франции и спросил, бывала ли она в Париже. Она ответила застенчиво, что, конечно же, нет:

– К сожалению, у меня не было такой возможности.

– Ваша семья бедна?

Её лицо вспыхнуло. Но она быстро нашлась и ответила с некоторым вызовом:

– Бедными могут быть и титулованные особы. Это нисколько не умаляет их достоинств. Жена французского короля не принесла в приданное ничего, кроме своей красоты и хорошего образования.(4)

– Прошу меня извинить, фройляйн Франк, если мои слова показались вам неучтивыми. Вы правы, в Европе такое положение далеко не редкость. Многие из польских и немецких князей с громкими именами и родословной, уходящей в глубину веков, на самом деле бедны, как церковные мыши. Им стоит больших усилий поддерживать достойный образ жизни в своих холодных замках и дать своим детям хорошее образование.

Служанка принесла трубку. Но шевалье, повертев трубку в руках, отложил её:

– Мне расхотелось курить. Наши желания могут возникать так же внезапно, как и исчезать, – с улыбкой заметил он.

– Человеческие чувства, наши стремления и желания – это тайна, – продолжал шевалье. – И наш век – это век многочисленных попыток приоткрыть завесу над тайнами человеческой души и над тайными учениями.

– Тайные учения – это всего лишь занимательные выдумки.

– А Каббала? Вы знакомы с этим учением?

– Немного. Это не более, чем попытка толковать библейские сказки и глупые басни, как некие важные заключения философии.

Шевалье посмотрел на неё с интересом:

– Мне, например, занятно слушать истории, рассказанные сведущими в Каббалистике людьми. И, хотя я не верю в их фокусы, мне нравится внимать их рассуждениям. "Oсобенно, если внимать рассуждениям прелестных молоденьких бестий", – добавил про себя шевалье. И, улыбнувшись своим воспоминаниям, продолжал:

– Вы согласитесь со мной, фройляйн, что пространство человеческой души необъятно. Оно продолжает оставаться тайной для нас. Оно неизведанно и неподвластно нашему разуму. Не все люди согласны считать его просто пустым. Они начинают наполнять этот бездонный сосуд своими мечтами и фантазиями. Заполнять его своими страхами, созданными их воображением.

– И своим невежеством в страстном стремлении соединиться воедино с избранным духом, – насмешливо закончила девушка.

– Я согласен, всё в нашей жизни имеет свои естественные причины и простые объяснения. Вы также правы, что в стихийных духов и других обитателей потустороннего мира могут верить только невежественные люди. Или же люди, увлечённые своими несбыточными мечтами.

Шевалье не отводил взгляда от её лица.Она смотрела на пламя свечей на столе, задумчиво прищурив глаза.

– Мне известно о могущественной секте иудеев в этой части Европы. Они ушли от иудейства, объясняя тысячелетнее несчастье евреев их несогласием принять христианскую веру. Я даже слышал, что они изымали свои священные талмуды по домам, синагогам, библиотекам и сжигали их. Невероятно, как такое варварство имеет место в наш просвещённый век.(5) Но к христианству бедняг так и не допустили, как они того желали. За какие-то таинственные и странные ритуалы при служении.

Она отвела свои громадные глаза от огня свечей и посмотрела на шевалье:

– Я думаю, это сказки, наподобие приключений персидских и турецких принцев и принцесс. Такие сказки любят читать чувствительные дамы. А рядом с книгой они держат наготове надушенный платочек и флакончик с нюхательными солями.

– Вы правы, фройляйн. Уйдём от этих странных историй и вернёмся в Париж, в котором вы не бывали, – пошутил он, тонко уловив её желание сменить тему разговора.

– О, французский двор – это роскошный театр! Нет, это не просто театр. это Вавилон! – мечтательно продолжал он. – Французы придумывают жизнь как занимательный спектакль и наряжают свои фантазии в разные одежды.(6) Вы не знаете, как распространены при французском дворе игра и притворство! Это может показаться странным, но многие вельможи притворяются просто из любви к самому искусству притворства. А некоторые из придворных становятся просто гениями перевоплощения. Они уже выносят своё искусство далеко за пределы Версаля.

– Искусство притворства или перевоплощения?

– Там это одно и то же, фройляйн. Я помню одного славного парижского шевалье, которого я встретил несколько лет назад в Лондоне. В то время он выполнял там некие особые поручения французского двора. Он так ловко вводил всех в заблуждение, что окружающие стали сомневаться кто он: шевалье или мадмуазель. Вы спросите, зачем он это делал? Нет, не для того, чтобы заработать деньги. А так, ради собственного развлечения! Ему этот спектакль просто доставлял удовольствие. Он даже на дуэли дрался в женском платье. Его противник мог вызвать только сочувствие. Ведь любой исход дуэли ставил его в смешное положение. Ставки на то, к какому полу принадлежал этот шевалье, даже оформлялись на Лондонской бирже. Отдадим должное английскому чувству юмора и их коммерческой хватке! – хохотал шевалье.(7)