Клятва Маат

– Моей дочери скоро будет не до этой девочки. Вскоре она сама обзаведется ребенком, ей не будет хватать времени следить и воспитывать не свою дочь.

Слова старика показались мне странными и несвойственными для человека, много лет отдавшего служению.

– У меня тоже есть семья, которую обязан защищать. И не только семья, оазис тоже находится под моей защитой. Но из своих принципов я возьму девочку под свою опеку. Тогда почему тебе не сделать то же самое? – раздраженно спросил я и ждал объяснения от главы деревни.

Рамас явно прочитал на моем лице небольшое раздражение, которое я испытывал после его слов.

– Не пойми меня неправильно, я не хотел так выразиться, – оправдался глава деревни.

Некоторое время мы сидели молча, наслаждаясь заходящим солнцем и доносящимся запахом готовившегося ужина.

– Твоя дочь готовит? – я нарушил молчание.

Тихим и незаметным это место не назовешь – огни домов могли быть видны издалека, дым валил, поднимаясь высоко над деревней, а с главной улицы доносились голоса и звуки бурлящей воды в фонтане.

– Да, моя младшая. Очень вкусное блюдо из рыбы, поэтому тебя и пригласил, – улыбнулся старик.

– Иди, я скоро подойду, – согласился я.

Песок, несмотря на уже зашедшее солнце, был еще теплым, и я решил привести себя в порядок перед ужином.

За проведенное время в пустыне и поисками персидских наемников я практически забыл, когда последний раз видел свое отражение. В этой спокойной деревушке старожил, которой помог мне разобраться с некоторыми из нападавших, мне наконец представилось лицо, потрепанное проведенными в пустыне годами. Волосы и борода отросли настолько, что мне приходилось скручивать волосы в хвосты или косички, в то время как борода крупными клочками выбивалась из-под шарфа. Во время жизни в пустыне мне было некогда следить за внешним видом. Благодаря Хасиму я обновил некоторые вещи из моего одеяния, основная же туника, в которой я отправился из фаюмского оазиса, осталась прежней – на ней все еще виднелись не отстиранные, выцветшие под пустынным солнцем багровые пятна крови. Я старался соблюдать хоть малейшие нормы гигиены, но жизнь в пустыне способна наложить определенные ограничения на прежний образ жизни.

Теплые воды небольшой заводи, вырытой жителями рыбацкой деревушки, служили своего рода местом для умывания – сюда приходили жители деревни и совершали водные процедуры. Накопившуюся грязную воду жители прочищали течением от Великой реки. Судя по ее нынешнему состоянию, сегодня побывал я здесь не первый, но, сделав небольшой ров, я пустил воды Нила, которые быстрым потоком смыли накопившуюся за день грязь.

Легкий ветерок слабо качал постиранное белье жителей этой деревни. Стараясь не злоупотреблять гостеприимством Рамаса и его семьи, я позволил себе воспользоваться одной из натянутых веревок для сушки вещей – шарф и платок за несколько дней пути от Рабиана успели напитаться песком, тем самым затрудняя дыхание при передвижении. Не успел я повесить мокрое белье, как единственное дуновение ветра покрыло шарф и платок тонким слоем золотистого песка. Отряхнув только что постиранное белье и направившись к дому, я резко почувствовал запах свежеприготовленного главного источника доходов деревушки – рыбы.

Я зашел в просторный дом главы деревни. Это сооружение было видно издалека, оно выделялось среди остальных своей высотой, а изнутри оно казалось еще больше. Просторный зал вмещал в себя практически все предметы быта, в том числе и большую двуместную кровать, на которой, скорее всего, располагается сам Рамас. Вся семья главы деревни сидела за столом – сам Рамас и три его дочери. Возле старшей дочери старика, на вид которой было лет двадцать-тридцать, сидела маленькая девочка, потихоньку уплетавшая копченую рыбу. Хоть на ней и не было ничего такого, по чему ее можно было запомнить, я сразу понял, что это за гостья. Рамас говорил правду – старшая дочь главы деревни сидела чуть дальше от стола чем все остальные, девушке мешал ее круглый от беременности живот, который она прикрывала сканью, купленной у деда Заны. Возле девушки, положив одну руку на ее живот, сидел, по видимости, ее муж, который в первый день нашей встречи смотрел на меня с недоверием.

Как только моя нога ступила за порог дома, Рамас тут же распростерся вежливостью:

– О! Вот и ты, дорогой наш гость! – его руки потянулись ко мне. – Садись, чувствуй себя как дома и угощайся нашей едой, приготовленной моими младшими дочерями по особому рецепту.

Девушки засмущались от хвальбы отца, и Рамас сделал акцент:

– Специально для тебя, дорогой.

От чрезмерной любезности я скривил лицо в улыбке, отчего одна из младших дочерей при виде моего лица издала тихий смешок.

– Садись, дорогой гость, – старик указал на место рядом с собой.

Мы с Рамасом сидели по одну сторону стола, против нас сидела старшая дочь, ее муж и Зана, по бокам стола сидели его младшие дочери.

– Познакомься с моей семьей, – Рамас раскинул руки так, что вся его семья попадала в объятия.

– Это Темира и ее муж Панахази. Темира моя старшая дочь.