Клятва Маат

Он ушел. Человек, спасший меня в пустыне, оставил меня одну в незнакомом месте с людьми, которых я ни разу не видела. Не знаю о них ничего – добры ли они ко мне или настроены враждебно, как те люди в пустыне.

Он ушел. Я потеряла свих близких, долгое время опекавших меня после смерти родителей. И он был тем человеком, кому я могла доверять. Он спас меня и после спасения был доброжелателен ко мне. Его глаза выдавали его намерения и внутренний мир, хотя он тщательно пытался скрыть их за замазанными кайялом глазами, никогда не пересекавшимися с моими.

Он ушел. Я молила богов, чтобы он вернулся, пусть не сейчас и не сегодня, но вернулся за мной. Нужна ли я ему? Может быть, и нет. Но он нужен был мне. Я даже не знаю его имени, происхождения, места, которое он мог называть своим домом. Как не знала, есть ли у него семья, которая ждет его возвращения домой. Возможно, я питала иллюзии и ложные чувства к этому странствующему человеку. Одно я знала наверняка – он единственный человек, повстречавшийся мне, которому не чужды нежность и доброта, несмотря на грозный вид египетского воина.

Он ушел. Его следы медленно заметались песком, скрывая его уход. Я побежала вслед за ним, но сразу остановилась, понимая, что вернуть его не в моих силах. Я снова молила богов о его возвращении. Каждый день его отсутствия. Часы складывались в дни, дни в месяцы. Он так и не вернулся за мной, и тогда я впала в отчаяние, но потом смирилась с этим и приняла это как должное.

Я сидела на берегу Великой реки. Мои слезы, капавшие с прикрытых руками глаз, ударялись о песок, оставляя на них мокрые точки. Но сквозь заплывшие от слез глаза я наконец увидела то, о чем молила каждый день и с чем почти смирилась. Он вернулся! Мутная картинка перед глазами от слез стала проясняться. Я увидела его, едущего верхом на своем верблюде, уставшего, с обросшим лицом и усталыми глазами.

Он вернулся. Еще никогда я так не была счастлива.

18

Фивы – великий город, некогда бывший столицей не менее великого государства. Город, который не теряет свою былую славу. Это Вечный город, раскинувшийся по обе стороны Великого Нила – месте, где делали свой первый вдох фараоны и откуда в конце земной жизни душа их покидала тело и уходила в Дуат, на поля Иалу, дабы обрести вечный покой. Прогуливаясь по улицам города, невольно удивляешься – орнамент был свеж, словно был нанесен совсем недавно мастерами прошлого. Но время дает о себе знать. За свежестью орнаментов скрывается история этого Великого города. Я поднял голову к таким же испещренным колоннам, некогда служившими опорой для храмов, и с удивлением раскрыл глаза, прослеживая каждый узор.

Вечерело. Солнце, дарующее тепло и освещающее Древний Та-Кемет, постепенно сгорало для этого дня, уступая место прохладной ночи. В свете бледной луны песок не казался таким золотым, как в солнечных лучах, а настенные факелы отбрасывали длинные темные тени на орнаменты стен дворцовых построек. Я находился в главном храме города Фивы. Под ногами расползалась нагретая мраморная плитка. Из главного зала доносились радостные крики приглашенных на пир гостей, которым сопутствовала музыка, вселявшая в душу чувство гармонии с миром и с самим собой. Так было здесь, в Фивах. Но обратная сторона монеты скрывалась далеко в Александрии, городе, сменившим Фивы в качестве столицы. Вакханалии стали главным пороком великого города, стоящего на берегу Средиземного моря. Жемчужина среди песков превратилась из столицы государства в обитель пороков. И все из-за слабовольного царя и его приспешников, любивших праздный образ жизни.

19

В Фивы я прибыл в конце дня спустя несколько дней после того, как покинул рыбацкую деревушку. Весь путь меня не покидало чувство неуемного слежения, но, добравшись до города, я понял о его несостоятельности.

Дома из песчаника располагались по обе стороны дорог, идущих от главной улицы. Не отказавшись от удовольствия лицезреть прекрасный город, я решил провести несколько часов за прогулкой по шумным улицам и знакомством со здешними культурными ценностями.