Клич войны

В течение следующих двух с половиной часов этот процесс повторился еще с полдюжины раз. Солнце зашло, и в темноте единственным источником света были приглушенные факелы военных полицейских, которые направляли людей с тележками к грузовикам, которые они загружали, как билетеры, провожающие кинозрителей на их места. Наконец она увидела, что процесс завершен. Как раз в тот момент, когда последние грузовики медленно катились мимо нее, сопровождаемые армейскими машинами, замыкающими шествие, раздался стук в ее окно. Это было быстро.

- Я был бы вам очень признателен, Мисс Кортни, если бы вы провели нас в начало колонны. Не бойтесь ехать не по той стороне дороги. Кстати, мы едем в Пирей. Мы должны прибыть первыми.’

Шафран знала, что лучше не спрашивать, зачем они едут в порт и что там в грузовиках. Но в любом случае этот вопрос был излишним. Когда страна, которая вот-вот будет завоевана, опустошает хранилища своего центрального банка и отправляет их на ближайший корабль, нетрудно было догадаться, что везут эти грузовики.

***

Каштаны вдоль канала ландвера только-только начинали покрываться листвой напротив штаб-квартиры Абвера, длинного пятиэтажного серого гранитного здания с красной черепичной крышей, которое шпионы Гитлера делили с Оберкомандованием Вермахта, или ОКВ, Верховным главнокомандованием всех его вооруженных сил. Комната, где расшифровывались шифрованные сообщения агентов, работающих в полевых условиях, находилась на четвертом этаже и смотрела на каштаны через окна, украшенные занавесками и оборчатыми подзорами, которые, казалось, больше соответствовали гостиной квартиры, чем нервному центру разведывательного управления. Но именно здесь сообщение из Каира о том, что англичане послали в Грецию торговое судно "Звезда Хартума" для получения ценного, строго засекреченного груза, было в конце концов расшифровано. Ему не был присвоен высокий приоритет. Хозяева Абвера в ОКВ нуждались в ежечасных новостях о состоянии союзнических сил, противостоящих им на поле боя в Греции. Самоубийство греческого премьер-министра Коризиса, вызванное его позором из-за краха его нации, повлияло на планирование политического управления последним доминионом Германии. И еще более важной, чем любая из них, была разведка, собранная в ходе подготовки к неминуемому вторжению в Россию и уничтожению советского коммунизма, единственная причина, которая была даже близка к тому, чтобы быть столь же дорогой фюреру, как уничтожение евреев.

Несмотря на все это, "Звезда Хартума" была уже пришвартована в разбомбленных остатках порта Пирей к тому времени, когда ее потенциальное значение было объяснено Адмиралу Канарису, главе Абвера, на встрече с тремя его старшими подчиненными. Канарис был джентльменом, который казался неуместным среди хладнокровных карьеристов, нацистских идеологов и, как он сам начинал понимать, кровожадных психопатов, населявших высшие эшелоны Рейха. Но в молодости он был блестящим, смелым младшим морским офицером, а теперь стал хитрым, изощренным шпионом в свои средние годы. Однако он не был импульсивен в одном отношении.

‘Итак, мы знаем, что этот корабль направляется в Грецию, - сказал он, услышав содержание сигнала из Каира. ‘Мы знаем, что он везет англичанам в Египет очень ценный груз. Однако остается открытым вопрос: Что же это за груз?- Он поднял руку, предупреждая слова, которые мог произнести любой из трех мужчин, сидевших за столом. - И позвольте мне первым сказать, прежде чем это сделает кто-либо другой, что это вряд ли оливковое масло, рецина или греческий сыр.’

Остальные рассмеялись с той степенью смеха, которая требуется от остроумия босса, и один из них сухо осведомился:’

- Золото, конечно, - нетерпеливо сказал второй человек, потому что он был серьезен по натуре и не одобрял дурачества на работе. - ‘А что еще это может быть? Они надеются вывезти золото из Греции до того, как мы его захватим, и мы должны напрячь все силы, чтобы остановить их.’

‘Очень разумное замечание, Хюммель, - сказал Канарис. ‘Я бы сказал, что существует по меньшей мере семьдесят пять, а может быть, и девяносто процентов вероятности, что вы правы. Но, по моему мнению, есть еще один груз, который англичане, возможно, захотят вывезти из Греции, прежде чем мы сможем доставить его обратно в Берлин: это предметы старины. У них уже есть мрамор Элджина. Я уверен, что они были бы более счастливы, если бы остальные сокровища древних Афин находились под их собственной охраной, чем были бы доступны для осмотра гражданами рейха.’

‘Полагаю, это объясняет, почему они послали только грузовое судно, - сказал Хюммель, во всяком случае, до некоторой степени соглашаясь с ним. - Должен признаться, я спрашивал себя: если бы я хотел перевезти шестьсот миллионов рейхсмарок золотом, разве я послал бы только один грузовой корабль? Конечно, я погрузил бы его на борт своего самого могучего линкора, окруженного еще более мелкими военными кораблями, и сделал бы невозможным потерю золота.’