Клиника Сперанского

— Отлить, — пожав плечами, сказал Гуцало.

— Кто там еще был?

— В сортире? — уточнил Гуцало, взявший на себя инициативу по «Граблям». — Никого. А что?

— Вы знаете, что места, где могут отдыхать вип-персоны, находятся под контролем?

— Где мы прокололись, шеф? — состроив честную физиономию, с трепетом спросил Гуцало.

— В сортире «Граблей» был искалечен господин …, — сказал Кузнецов. — Искалечен профессионально, как только мы с вами умеем. Потом, вернувшись за столик, он помер. Наблюдатель утверждает, что именно в этот момент вы с Егором посещали туалет.

— Поклеп, — возразил Гуцало. — Никого там не было.

— Ага, — подтвердил Плетнёв.

— Когда пригласят к Сапрыкину, на том и стойте, — вздохнув, сказал Кузнецов. — Этого дерьмеца нам еще не хватало. Кстати, Санек, а нос-то у тебя действительно тово.

— Что тово?

— Классический, хоть на монету. А был вмятый. Как, говоришь, называется эта ерундовина для хрящей?

— Коллаген, — ответил Гуцало.

Глава 6. Бесцветный

В коридоре их уже ждали. Разметать троих было делом плевым, но в недрах чрезвычайки, сами понимаете, это было как-то не принято, поэтому Гуцало с Егором безропотно прошли в кабинет Сапрыкина, в котором кроме хозяина находился бесцветный тип с совершенно не запоминающимся лицом. Посади такого у стены — сольется со стеной так, что и не различишь.

— А-а, коллеги, — обрадовался Сапрыкин, выходя из-за стола и пожимая молодым офицерам руки, что было явлением малоприятным. Обычно он либо вовсе не замечал молодняка, либо здоровался через аристократическую губу. — Вот сюда, вот сюда, за стол, чтобы поудобнее.

Сел сам в свое кресло и продолжил:

— Извините, что отрываю от трудовых будней, но вопрос заострен в Правительстве и без вас никак не может быть решен. Расскажите-ка вот вы, молодой человек, — показал рукой на Плетнёва, — что же произошло вчера около восьми вечера в ресторане «Грабли» на улице Бочкова.

Между прочим, троих своих бугаев он не отпустил, те так и стояли у дверей, сложив руки на причинном месте.

— Около восьми вечера мы с Гуцало ушли из ресторана, — ответил Плетнёв.

Бесцветный вынул из папки цветную фотографию миллиардера и положил на стол перед Плетнёвым.

— Вы вчера в «Граблях» видели этого человека? — спросил Сапрыкин, дружески подмигивая. Дескать, ну что ты, дурачок, ломаешься? Все равно ведь вытянем, сам не заметишь как вытянем.

Пожав плечами, Плетнёв сказал неуверенно:

— Черт его знает, там столько народу, что и не упомнишь. К тому же не на службе, извините, зашли перекусить.

— Пивко сосали? — дружески подсказал Сапрыкин. — Пивко там, помнится, дорогое.

— Да вот, раскошелились, — ввернул Гуцало. — Это я пригласил Егора, кухня там сногсшебенная.

— А вас я попросил бы пока не вмешиваться, — вежливо сказал Сапрыкин, повернувшись к нему. — Или желаете, чтобы вас развели по разным комнатам?

— Молчу, молчу, — ответил Гуцало и скучающе вздохнул.

— Ну, а с пивка, естественно, потянуло в туалет, — продолжил Сапрыкин, обращаясь к Плетнёву. — Ведь так?

— Так, — согласился тот.

— И что же произошло в этом самом туалете? — оживился Сапрыкин. — Кроме вас и этого человека, — он кивнул на фотографию, — там никого не было.

— И человека не было, — ответил Плетнёв.

— Секундочку, — вмешался бесцветный, взглядом испросив разрешение у Сапрыкина. — Мне довелось сидеть аккурат за вами, и я слышал, как гражданин Гуцало сказал вам, гражданин Плетнёв, следующую фразу: «У нас пять минут». После этого вы спокойно допили пиво, догнали в туалете несчастного гражданина Х. и исчезли из моего поля зрения, а через семь минут в зал вошел гражданин Х. с перебитым горлом. Вам для этого правонарушения понадобилось пять минут, ему для прощания с жизнью семь.

Гуцало поморщился от такого пафоса, а Сапрыкин визгливо прокричал:

— Так что за пять минут? Ну-ка, быстро, не задумываясь.

Этот его визг был так неожидан, что Егор оторопело захлопал глазами и не сразу нашелся что ответить, хотя ответ прекрасно знал. Это в данной ситуации было как «Отче наш».

Короче, через полчаса Сапрыкин вынужден был отпустить офицеров, которые как попугаи твердили одно и то же: не было в сортире никакого гражданина Х., не видели, хотя двери в кабинках и насквозь дырявые. Может, он в женском отделении нужду справлял?

У Гуцало от этого допроса разболелась голова, засел в ней этакий неугомонный дятел, который долбил и долбил изнутри многострадальную черепушку. То, понимаешь, чей-то остервенелый голос, вдалбливающий очередную мировую задачу по изменению мирового порядка, как будто это хоть в малейшей степени зависело от маленького человечка Гуцало, теперь этот дятел.

Они вышли на улицу, спустились в подземный переход, и здесь Гуцало сказал:

— Плохо дело, парень. Мы у Жабьева на крепком крючке, и крючок этот у нас с тобой в башке. Тут одно из двух: либо пулю в лоб, либо сдаваться Николаичу, чтоб вытащили крючок.

— Не торопись, — спокойно ответил Плетнёв. — Навредишь и себе и Николаичу. Что у нас по плану?

— Курчатовский институт.

— На все руки от скуки, — вздохнул Плетнёв. — Ну что, поехали зайчиков ловить?…