Клиника Сперанского

Новиков посмотрел на часы: полдень с минутами, в час обед. Поскольку пятница, крайний день, народу сегодня побольше, недавно вот привезли замминистра, убитого в подъезде, было много крутых, которых он «крышевал», поэтому норма по сбору подношений, считай, уже выполнена. Позвав Панкрата, чтоб заменил, Новиков подошел этак лениво, сел в машину, сказал: «Ты, Николаич, учти. Здесь много лишних глаз, тебя со мной засекли еще вчера». «Читай», — Кузнецов сунул ему бумагу с обильным мелким текстом и рванул к Шмитовскому проезду.

Машину потряхивало, читать было трудно, но, черт возьми, интересно, хотя Новиков пару раз заметил, что не дрова везете, гражданин начальник. Это была распечатка отчета Игоря Кислова о вчерашнем вечере в «Засеке», посланного им по электронной почте. Разумеется, уже переведенного с зашифрованной абракадабры на русский. Судя по стилю, Игорь еще не вполне пришел в себя после вчерашнего.

Да-а, это уже было что-то. Обогнал Игорек, первым вышел на верхушку паутины. Стало быть, заместителя начальника ассоциации, как они себя кличут, зовут Александр Викторович Петров. А всего в верхушке паутины трое. По описанию ритуала посвящения Новиков не понял, куда же Игорек влетел. Сам Кислов склонялся к масонам, но смущало, что влетел он туда по пьяной лавочке, то есть на серьезную организацию не похоже. С другой стороны, куда уж серьезнее, когда по косвенным намекам члены её претендуют на мировое господство и терминология во многом соответствует именно масонской. И неплохо еще, что теперь Игоряха владеет тайным их языком. Вообще-то классно.

Читая, Новиков и не заметил, что машина уже стоит во дворе, а Кузнецов, иронически ухмыляясь, изучает его лицо.

— Мда, — сказал он и посмотрел на Кузнецова. — Ты чего щеришься?

— Не дрова везете, не дрова везете, — передразнил Кузнецов. — Вот именно дрова.

— Сам ты пень пнём, — огрызнулся Новиков. — Бумажку оставлю себе, перечитаю на досуге.

— Эй-эй, — запротестовал Кузнецов, видя, что распечатка безвозвратно уплывает в недра нищенской хламиды. — Мы так не договаривались.

— Еще напечатаешь, — ответил Новиков. — Вези назад, от тебя одни убытки.

— Минуточку, — сказал Кузнецов. — И что ты обо всем этом думаешь?

Новиков пожал плечами.

— А что тут думать? Ищи Петрова, где-то он точно светится. Эпицентр, я так понимаю, переместился в Пензу, ну а я пока буду действовать по мелочи: поболтаю с Егором, попробую выйти на Жабьева, на Башкирова. Лукича пришью к чертовой матери.

— Эй-эй-эй, поаккуратнее, — сказал Кузнецов. — Пришью Лукича, разошелся. Лавры Кислова покоя не дают? Ты лучше разнюхал бы, с какого он тут боку. Вообще, раз уж внедрился, выясняй иерархию. Про Петрова уже знаешь, это бугор, правда не главный. А вот на какой ступени стоят Жабьев, Башкиров, Лукич, Шубенкин? Кто между ними? Кто снабжает чипами? Видишь, как много интересного? А у тебя тупизна сплошная: пришью, замочу, ряшку начищу. Бык тупогуб, у быка губа тупа.

— Чья бы корова мычала, — ответил Новиков. — Лукич, между прочим, типичный наводчик. Шубенкин — каратель. Жабьев и Башкиров — их руководители, то есть рангу не шибко высокого.

— Жабьева не видел, а вот насчет Башкирова ты, брат, ошибаешься, — возразил Кузнецов. — Это, братец ты мой, глыба, монумент, памятник Маяковскому. Для такого и директором мясокомбината быть мелко. Вот, правда, подвирает порой. Несолидно как-то.

— Ага, — Новиков поднял палец. — Подвирает. Первый признак нечистой силы.

— Нет, Андрюха, никакой нечистой силы тут нет, — сказал Кузнецов. — Всё гораздо сложнее. Но недаром ведь говорят: там, где сложно, там тонко, а где тонко, там рвется. Поэтому в основе всего очень простые вещи, правда их нужно уметь разглядеть.

— Ну, ты сформулировал, — восхитился Новиков. — Прямо Карл Фридрихович Ленин.

Глава 17. Что ни делается, всё к лучшему

В семь вечера Новиков позвонил в дверь Арабесковых. Открыла сияющая Катя, позволила поцеловать себя в щечку, сказала: «Что ж ты пропал-то?». Потом, взяв у него розы, тихо прошептала: «Я всё знаю, мне Ираклий сказал». Сняв куртку, он остался в том самом сером костюме от Тараса, в котором обчищал казино.

Между прочим, чуть раньше, надевая костюм, он подумал о том, что как-то это глупо — обворовывать самого себя. Раз казино принадлежит Фадееву, а с Жабьевым они в одной связке, то зачем же Жабьеву разорять Фадеева с помощью Новикова? Впрочем, Фадеева и миллионом не разоришь, и сотней миллионов. Так зачем это фарисейство? Обогатить Новикова, чтобы покрепче сидел на крючке? Может быть, хотя он и нищенством недурно зарабатывает. Но может, всё гораздо примитивнее, и Жабьев чужими руками набивал свой собственный карман? А Тараса убрали, потому что чем-то стал неугоден, хотя бы тем, что во второй раз пошел в казино по личной инициативе, то есть не пожелал делиться с зеленой братией. Не пожелал же потому, что в свое время добровольно вышел из её состава и после этого отзывался о ней дурно.

Вот такие примерно мысли посетили Новикова в тот момент, когда он надевал серый костюм, но вернемся к Арабесковым.