Клинки Ойкумены

Весь мир — театр, включая Ойкумену!
Вы думали — кино? Арт-транс? Увы!
В итоге ясно, как ошиблись вы
И как я прав!

Лопес:

За правду ломят цену!
Вас отлупили, вы едва живой,
Едва не заплатили головой,
Вас лекарь и за год не исцелит…

Федерико:

Воистину театр! Но как болит…
Взгляните: это лес? Нет, мешковина.
Вот особняк? Нет, доски и картон.
А это разве люди? Половина
Из них — актеришки. Неверный тон,
Дурная мимика, кривые жесты!
А гонор?! Каждый минимум божествен,
А максимум…

Лопес:

И я?

Федерико:

Мой добрый друг!
Вы — худший из актеришек вокруг.
Вы искренни — ужасная беда!
Вам зритель не поверит никогда.

Глава седьмая Что знают двое, знает свинья

I

— Отличный виртим, коллега Гавилан.

— Благодарю, коллега Шванкунг.

— Смотрится очень реалистично. О, эта первобытная брутальность!

— Рад, что вам понравилось.

— Понравилось? Я в восторге!

— Вы тоже выглядите впечатляюще.

Коллега Шванкунг, точнее, его виртим — виртуальный имидж — представлял собой мыльный пузырь, колеблющийся в выборе формы между спелой грушей и ярмарочным уродцем. Он колыхался, вздрагивал, ежеминутно менял очертания. Кресло, в котором пузырь расположился на отдых, просвечивало сквозь коллегу Шванкунга, утопая в радужных сполохах и россыпях мерцающих огоньков. «На языке Ларгитаса слово „шванкунг“ имеет значение „флуктуация“», — шепнул Диего в ухо услужливый «толмач», предусмотрительно установленный Карни. Сам маэстро в качестве випса — виртуального псевдонима — взял, не мудрствуя лукаво, прозвище, подаренное ему юной доньей: гавилан — ястреб на эскалонском.

— Пустое! — отметая комплимент, пузырь изящно взмахнул свободным отростком. Верхняя треть коллеги Шванкунга окрасилась в густой багрянец. — Кого сейчас удивишь волновым виртимом? Подумываю сменить, но привык, знаете ли. А ваш, извините за любопытство, соответствует какому-то реальному прототипу? Или композит?

— Соответствует, — честно ответил Диего.

Карни сняла его на голокамеру, как есть, в наряде, в котором маэстро прибыл на Хиззац. Скромный колет, штаны до колен, сапоги со стоптанными каблуками. Перевязь с рапирой, шляпа с истрепанным пером. Кинжал за поясом — кинжал Диего купил здесь, на Хиззаце, оформив как сувенир, разрешенный к ношению. Рапиру, увы, носить не разрешалось. Капельку ретуши, осветлить волосы, рельефней заострить черты, сделать гуще усы. Добавить седины в бородку… «И беса в ребро!» — не удержался маэстро. «А влезет? — отшутилась Карни. — У тебя там целый рассадник…»

— О, так вы реконструктор? — обрадовался Шванкунг.

В памяти всплыл инспектор: «Мое хобби — историческая реконструкция… Две минуты? Это же сущий пустяк!..» Во рту, словно десны вдруг закровоточили, возник гадкий вкус: железо с горьким миндалем. Диего потянулся за банкой шипучки «Чанг-фреш», сделал глоток. Его виртим проделал то же самое: камера, встроенная в терминал, отслеживала движения маэстро, передавая их двойнику. «Нет», — хотел ответить Диего, но зачем-то соврал:

— Да. В определенной степени…

Так будет меньше вопросов, подумал он. Реконструктор, хобби — этим все сказано. Врать Диего не любил, но здесь все было по большому счету фальшивкой. Как выглядит коллега Шванкунг в реальности? Инвалид-колясочник? Жирная домохозяйка? Учитель в младших классах?!

— Впервые у нас?

— Да.

— У вас разнообразные хобби, коллега Гавилан. Ваш интерес к коллантам лежит в теоретической или, извините, в практической плоскости?

По уставу клуба «Странники» собеседника полагалось звать «коллегой». Клуб Диего выбрал наугад, сломавшись на списке длиной в милю. Впрочем, перед первым визитом маэстро тщательно ознакомился с правилами ведения дискуссий. «Взаимное уважение, вежливость, культура поведения. Свободный обмен информацией, ответы на интересующие вас вопросы о коллективных антисах. Среди членов клуба имеются действующие коллантарии…» Знать бы еще, кто из присутствующих здесь виртуалов — действующий коллантарий, а кто — скучающий бездельник…

— В обоих смыслах, — Диего сделал рукой неопределенный жест. — Собираюсь пробоваться в коллантарии. Но сперва хотел бы побольше узнать о коллантах.

Легенду он придумал загодя.

— Вы обратились по адресу, коллега! — верхняя часть пузыря треснула ослепительной улыбкой. — Хотя я должен предостеречь вас от излишнего оптимизма.

— Я весь внимание, коллега Шванкунг.