Клинки у трона

Вскоре Ратобор сообщил, что Элоир наградил и меня орденом Золотого Гепарда. Я вежливо поклонился, а после церемонии «забыл» орден в зале.

— Я не намерен носить эту пародию на награду, — прямо заявил я приехавшему для объяснений Ратобору. — Какова его цена, если им награждены такие люди, как Ауредий и все его полковники, и не вспомнили ни одного истинного героя. Надеюсь, вы будете более справедливы. Но предупреждаю, я откажусь и от Золотой Гривны, если её наденет Ауредий.

— Ого, ты ставишь мне условие? — холодно спросил Ратобор.

— Даже не думаю. Просто честно предупреждаю о своих намерениях.

— Что ж, ты прав. Элоир действительно обратился ко мне с такой просьбой. Только ты забыл, что я здесь ничего не решаю. Я не обладаю властью награждать этим орденом. Я могу только представить к нему, а решение остаётся за советом из десяти кавалеров этого ордена. Причём любой другой обладатель этого ордена может оспорить решение совета. И поскольку ты кавалер этого ордена, причём ближайший к месту событий, то ты наверняка попадёшь в этот совет. В связи с этим у Ауредия очень мало шансов получить орден.

— Ой, я забыл об этом. — Я смущённо посмотрел на Ратобора.

— А я нет, — отрезал тот. — К тому же ты ещё забыл о рукописи Угланда. Я приказал её отправить в Китеж. Она будет напечатана, и любой желающий сможет прочитать о вашем походе. После этого у Ауредия вообще не останется никаких шансов ни на один европейский орден.

— О боже! Вы хотите размножить записки?! Представляю, что там про меня написал Угланд!

— Много лестного, но есть и замечания в твой адрес, правда, многое он списывает на твой возраст и юношеский максимализм. Он пишет, что иногда ты действовал неоправданно жёстко.

— Неправда!!! Я никогда не был жесток!

— Не жесток. Я не говорил про жестокость, я говорил про жёсткость. И в этом я не на стороне Угланда. Я могу представить ту ситуацию, в какой тебе приходилось действовать. И с моей точки зрения, ты был чрезмерно мягок. И я могу только удивляться тому, что тебе удалось хоть что-то сделать. Наверное, всё же у тебя действительно есть талант полководца, хотя многие полагают, что тебе просто повезло.

— А вы?

— Я? А что я? Меня там не было, но из рассказов солдат я вынес мнение, что всё же везение в твоих действиях сыграло не самую большую роль. Ты действовал нестандартно, и это сбило твоих противников с толку. Ладно, отдыхай. Завтра к тебе ещё два друга приедут.

— Кто?

— Кто? — усмехнулся Ратобор. — Ладно, так и быть, скажу. Завтра прибудет эскадра с эльфийскими лучниками на борту и магом, за которым ты ходил в другой мир.

— Эльвинг понятно, я получил от него письмо, что они застряли у бриттов, поскольку у тех ещё не были готовы их отряды лучников, но Аркадер? Я думал, он приедет сюда одним из первых?

— Мы тоже так хотели, но Серафим сообщил, что здесь готовилось покушение на него. Мы решили не рисковать. Если твой Аркадер погибнет, то вся наша операция потерпит крах. У нас нет другого мага, способного бросить вызов Сверкающему.

— И Аркадер согласился сидеть в Амстере под охраной? — с сомнением спросил я.

— Нет, — улыбнулся Ратобор. — Он спорил. Особенно он разбушевался, когда мы получили известие о гибели вашей армии. Но нам всё же удалось убедить его. Завтра приходит последний, самый крупный караван, после чего можно будет начать кампанию.

— А драконы? Их перевезли?

Ратобор только улыбнулся и вышел из комнаты, которую мне отвели в Горогоне как члену высшего совета. Когда дверь за Ратобором закрылась, в комнату несмело заглянул Рон.

— Энинг, можно к тебе? — спросил он.

— Что случилось, Рон?

— Я боюсь.

— Что? — Это признание совершенно не вязалось с Роном. Он скорее позволит открутить себе голову, чем признается в том, что он чего-то боится.

— Нет. Понимаешь… Я не то чтобы боюсь, но… даже не знаю, как сказать… Вот мы с друзьями лазали по канатам большого фонаря на площади. Было страшно, но мы лезли. Потом я боялся во время боёв. В недавнем походе. Но сейчас… Энинг, понимаешь, я боюсь всех этих придворных. Тут никогда не поймёшь, у кого что на уме. Сами улыбаются, и слова такие вежливые… но в них такая злоба. Знаешь, лучше бы ты никогда не становился бароном и генералом! Пока мы просто путешествовали, то всё было просто и понятно, а сейчас… Ой. — Рон испуганно посмотрел на меня. — Я, наверное, не то говорю.

— Да нет, Рон. Всё правильно. Я и сам не в восторге от всего этого. Мне легче в том отношении, что пока у меня есть цель — Сверкающий, то я могу игнорировать все мелкие неудобства, но вот что делать, когда всё закончится… Знаешь, я тоже боюсь. Я боюсь того, что со мной делают помимо моей воли! Я не хотел никакой славы полководца. Я не хотел становиться знаменитым, но ты сам видишь, что получилось! Ладно, Рон. Об этом будем думать позже, если справимся со Сверкающим. Но знаешь, мне почему-то не хочется его убивать.

— Но он же враг!