Клинки у трона

Мы с Ольгой переглянулись и расхохотались. Это выглядело довольно неуместно, но мы отчаянно нуждались в разрядке накопившегося нервного напряжения, а Рон выглядел так забавно.

Дети испуганно прижались к Рону.

— Что здесь происходит? — спросил один из солдат, подъехавший к нам.

— Они смеются на дядей Лональдом, — пискнула всё та же девчонка. — Нехолошие!

Солдат посмотрел на воинственную девчушку и тоже усмехнулся:

— А где же твой дядя Лональд?

— Не длазнись, — сурово отрезала пигалица. — Вот он дядя. — Девчушка прижалась к Рону. Тот беспомощно посмотрел на меня и покраснел как рак.

Солдат снова усмехнулся, потом достал из седельной сумки сушёные фрукты и протянул их детям. Те бросились было к ним, но Рон мигом навёл порядок, забрал их и поровну поделил между всеми.

— Ого, какой у вас суровый дядя, — рассмеялся солдат, отъезжая.

Я заметил, что офицер в это время разговаривает с оставшимися в живых взрослыми. Солдаты же помогали делать носилки для раненых. Вскоре все оставшиеся в живых жители деревни покидали пепелища своих домов под охраной солдат. Мы шли вместе со всеми, посчитав, что это будет для нас лучше всего. Четверо маленьких детей, оставшихся без родителей, шли рядом с Роном, отказываясь оставить его хоть на минуту. Рон сначала злился, но потом смирился. Мне же досталась та самая пигалица, что так лихо отбрила солдата. Она представилась как «Локсана» и теперь ехала у меня на загривке:

— Мой папа всегда так возил меня.

На мои протесты, что я не папа, она ответила:

— Дядя Лональд сказал, что ты папа.

Я наградил Рона злым взглядом. Тот ответил мне ехидной улыбкой, как бы говоря: «Теперь будешь знать, как дразниться». Ольга рассмеялась и заметила, что раз я стал папой, то должен её нести. Пришлось нести… под завистливые взгляды остальной компании. Все они были слишком малы, чтобы понимать, что на самом деле случилось в деревне. Да, сначала они испугались, когда «плишли шумные дяди», но сейчас они воспринимали всё как игру. Впереди же их ждало весёлое путешествие, после которого можно будет вернуться к папам и мамам. Они ещё не понимали, что у них больше нет пап и мам и что некуда им уже возвращаться. У них не осталось ничего и никого.

Мы двигались медленно, поскольку дети просто не могли поспеть за взрослыми. Всего нас собралось не больше тридцати человек взрослых и около десятка детей, не считая четверых малолеток, которые семенили сейчас рядом с Роном. Я заметил, что многие женщины, очевидно потерявшие своих детей, взяли к себе тех, кто потерял родителей. Некоторые дети остались в деревне, мимо которой мы прошли около полудня. Остался и один мальчик из тех, кто шёл рядом с Роном, самый маленький, так что Рону даже приходилось порой нести его на руках. Но всех людей та деревня принять не могла.

Так мы и шли от деревни к деревне, где постепенно оставались люди. Через два дня нас осталось только девять человек, не считая меня, Рона и Ольги. Из «гвардии» Рона осталась только «Локсана», которая ни в какую не хотела покидать «дядю Лональда». Всякий раз, когда её хотели забрать, она поднимала такой крик, что вскоре от неё отступались.

— Видно, полюбился ей твой брат, — говорили мне они. — Бог свёл их.

Не знаю, бог свёл или нет, но я с ужасом думал о том моменте, когда нам надо будет двигаться дальше. Мы же не на прогулке! Я заметил, что Ольга также озабоченно хмурится, с тревогой поглядывая на нашего невольного спутника.

Вскоре мы попрощались с последним человеком из тех, с кем начинали этот путь. За эти два дня мы успели познакомиться со многими. Женщины подлатали наши одежды. Мы их даже выстирали в речке, мимо которой проходили. К этому процессу деревенские подключили и Ольгу. Она вернулась немного озадаченная и растерянная.

— Знаешь, — призналась она мне, — раньше мне не приходилось ничего стирать. Я и не знала, насколько это утомительное занятие.

— Надеюсь, никто не заподозрил, что ты не та, за кого себя выдаёшь? — испугался я.

— Да нет. Там все в основном заняты собой и своим горем. Они меня жалели. Знаешь, после того, как с нами обошлись, даже неловко шпионить против них.

— Так ведь мы и шпионим для того, чтобы сделать войну как можно короче и чтобы таких людей было как можно меньше.

— И ты надеешься, что у тебя получится?

— Не знаю, но знаю, что буду жалеть всю жизнь, если не попробую.

— Вы уверены, что хотите продолжить путь дальше одни? — К нам подъехал один из солдат.

— Да, — ответил я. — Мы должны найти наших родственников. Они живут недалеко от столицы.

— Ну ладно тогда. А что вы будете делать с малышкой? Кажется, она так и не хочет с вами расставаться.

— Даже не знаю, — совершенно искренне ответил я. — Наверное, возьмём её с собой, может, в той деревне, где живёт наша тётя, кто-нибудь её возьмёт к себе, если уж она так привыкла к моему брату.

Солдат забрал мою котомку, сложил туда запасы еды и вернул мне.

— Спасибо, — поблагодарил я его.

— Кушайте, вам нужны силы, чтобы дойти. Еда лишней не бывает, а нам пора. — Он махнул рукой на прощанье, и вскоре весь отряд скрылся за горизонтом.