Клинок архангела

Пульс бился в каждом дюйме её тела, Хонор накрыла его рот своим, ощущая вкус глубоко внутри, и подняла руки, чтобы обхватить ладонями его лицо. Она всегда так делала, подумал Дмитрий, вспоминая, как она гладила длинными умелыми пальцами его щеку, подбородок во время несостоявшегося поцелуя в лесу — и раньше, у ручья. Только одной женщине он позволял такую нежную близость.

«— Почему ты так целуешь меня, Ингрид? Будто я сломаюсь?

Смех, хриплый и знакомый.

— Я не целую тебя, муж. А люблю».

Хонор сжала руки чуть крепче, когда проникла языком в его рот. Дмитрий чувствовал, как мышцы напряглись до боли — быть пассивным в сексуальной ситуации нелёгкая задача для мужчины, который всегда был агрессором. Но попытаться так вести себя с Хонор означало бы потерять её… Поэтому он оставался неподвижным, терпеливым, как охотящийся волк. Довольно скоро она будет принадлежать ему, и тогда он начнёт играть. В этот момент она скользнула по его клыку. Его член, и без того твёрдый, стал почти болезненно жёстким… и Хонор замерла.

— Я хочу, — пробормотал он тоном, рассчитанным на то, чтобы погрузить её в фантазии, такие же тёмные, как ароматы, которыми он покрывал тело, — делать с твоими губами то, от чего ты покраснела бы.

— Я не краснею. — Тихий шёпот, мышцы расслабляются.

— О? — Он изложил один из планов в изысканных эротических деталях, потакая себе так же сильно, как и ей.

Жар охватил её кожу, но это был не румянец.

— Хочу. — Вздрогнув, она очень осторожно лизнула его другой клык. Её тело снова напряглось, но мышцы уже не были такими жёсткими, и когда она прервала поцелуй, чтобы перевести дыхание, эмоция, сверкнувшая в глазах, не имела никакого отношения к страху. — У тебя, — сказала она тихим, интимным тоном, каким говорят между собой влюблённые, — вызывающий привыкание вкус. — Он положил одну руку ей на бедро.

— Это могло бы компенсировать факт, что ты не так восприимчива к соблазнительному запаху, как следовало бы. — Хриплый смех, который ассоциировался с одним из самых старых воспоминаний.

— Вряд ли это был бы честный бой. — Издав низкий, глубокий звук удовольствия от ласки, которой он дразнил кожу, Хонор удивила его очередным поцелуем, на этот раз не таким нерешительным. Её груди, полные и упругие, прижимались к его торсу, соски были упругими точками, которые Дмитрию хотелось зажать зубами, пока ласкал её мягкую плоть.

К тому времени, когда она прервала поцелуй, ощутив вкус его нижней губы, её дыхание было прерывистым. Его тоже было не особенно устойчивым — но этого Дмитрий и ожидал, учитывая неистовую тягу, которую испытывал с момента, как она вошла в его кабинет. Если бы у него было хоть чуточку меньше самообладания, и если бы она была хоть чуточку менее напугана, он бы сорвал джинсы и прижал к двери своего кабинета ещё до того, как узнал имя, его член был бы погружен в неё, а клыки вонзились бы в шею. Очень быстро.

Он откинул голову на спинку дивана, когда она начала прокладывать дорожку поцелуев вниз по его шее, наслаждаясь пышной тяжестью на бёдрах, влажной мягкостью губ на той части его тела, которая была изысканно чувствительной, и всё же той, которую он никогда не позволял ласкать любовницам. Он не доверял никому, чтобы подпустить так близко к сонной артерии. Затем Хонор провела языком по маленькой впадинке у основания шеи. И он положил руку ей на бедро.

Одно резкое движение, а Хонор оказалась в другом конце комнаты, умудрившись при этом поднять один из ножей с журнального столика.

Его приводило в ярость видеть страх в ней, в этой сильной, чувственной женщине, которая тронула его знанием, противоречащим факту, что они не знают друг друга, но он сохранял сдержанный тон, пронизанный ленивой сексуальностью.

— Очевидно, в следующий раз нужно спрятать оружие подальше. — Через несколько долгих секунд пелена кошмара исчезла из зелёных глаз Хонор. Уставившись на лезвие в руке, она тихонько вскрикнула и метнула в стену над головой Дмитрия. — Уже сдаёшься? — Он вновь поманил её пальцем. Хонор бросила на него взгляд, в котором таились тысячи безымянных ужасов, но двинулась к Дмитрию, чтобы принять прежнюю позу верхом, даря тяжесть соблазнительно женского тела, созданного для мужчины… для удовольствия Дмитрия. Когда она потянулась, словно собираясь поцеловать его, он покачал головой. Подняв палец, он провёл по напряжённой линии её подбородка и напряжённым сухожилиям шеи.

— Женщины, — пробормотал он, — возможно, иногда и хотят причинить мне боль, но никто не говорил, что поцелуй со мной — наказание. — Хотя так может быть — бессмертие дало много времени, чтобы отточить способность быть ублюдком.

— Чёрт бы их побрал. — Хонор рухнула ему на грудь с этим тихим заявлением, в котором слышалась дрожащая ярость. — Меня бесит, что Валерия и другие превратили меня в слабое, жалкое существо. — Её дыхание обдавало его шею, пока рука сжимала плечо, впиваясь ногтями в кожу.