Клинок Тишалла

– Вот чем кончается эта история, – медленно промолвил Делианн. – Я явился сюда, потому что знал Кирендаль много лет назад. Я принес чуму в «Чужие игры». Торронелл заразился от меня, потому что я был его лучшим другом, его братом, и принес заразу в Митондионн. История кончается тем, что гибнут Пишу, и Тап, и все остальные. – Он тупо уставился в огонь. – И вся моя семья.

– Твоя семья?

– Да. Мы с Ррони вдвоем стерли с лица земли всю королевскую династию Перворожденных. – Он посмотрел Томми в глаза. – Весело?

Хуманс глянул на него искоса:

– Точно? Весь дом Митондионн? Ты уверен?

– Так считает Кирендаль. Так уверяет нас вестовой черен, – с запинкой проговорил Делианн. – Я могу только молиться, чтобы мы ошиблись.

– Да пропади я пропадом! – Томми покачал головой. – Ну точно, все в тартарары!

– Что? О чем ты?

Вышибала развел руками.

– Может, я напутал чего, – заметил он. – Ваших перворожденных дел я знаток невеликий…

– Каких дел?

Томми открыл было рот, закрыл, открыл снова, потом почесал затылок, нахмурился, откашлялся раз-другой.

– Ну разве это не значит… типа… – выдавил он наконец, скорчив гримасу, будто хотел сказать: «Я и сам знаю, как это нелепо звучит». – Разве при этом не выходит, что ты эльфийский король?

Делианн молча уставился на него.

Томми пожал плечами:

– Ну я же говорю, что не знаток.

Голос потрясенного Делианна прозвучал настолько тихо, что едва был слышен за треском огня в очаге.

– Ой, – только и смог произнести он. – Господи…

7

Потом начали подходить люди. Короткий стук, мрачное «Чего хочешь?» со стороны Томми, короткий ответ, и в комнату без окон просачивался, приоткрыв дверь, очередной гость. Одни были громилами типа Томми, другие, пониже ростом и похлипче, писари; вроде была пара почтенных лавочников – один пухлый и мрачный, другой тощий и смешливый.

Общей у них была манера вести себя: словно любое занятие полностью поглощало их, беседовали ли они вполголоса, или разглядывали Делианна, или просто грели руки у огня. Они словно не думали ни о том, чем будут заниматься дальше, или что случилось утром, или как они выглядят, или нравятся ли собеседнику, или могут ли похвалиться остроумием.

Они были заняты лишь тем, чем были заняты.

При виде их Делианну вспомнился Хари Майклсон, любивший много лет назад приговаривать: «Когда жрешь – жри. Когда спишь – спи. Когда дерешься – дерись».

Сквозь путающую мысли лихорадку, сквозь все случившееся за день он не сразу распознал общее звено в ответах на грубое «Чего хочешь?» Томми. Ответы все были разные, потому-то Делианн не сразу заметил, что объединяло их. Один сказал: «Зайти хочу», другой – просто: «Выбора», третий: «Удобного кресла перед очагом», четвертая: «Хорошего отца моим детям».

Не сразу чародей понял, что бурчание Томми было больше нежели грубое приветствие. Это был вопрос. Тот же вопрос, что он задал Делианну.

Пароль.

– Эта комната… – пробормотал чародей изумленно. – Вот почему здесь нет окон…

– А то ж! – Томми ухмыльнулся. – Нонче нам вместе показываться для здоровья вредно.

– Вы кейнисты… – выдохнул Делианн.

– Я тебе уж говорил, – фыркнул Томми, – вам, умникам, самые простые вещи по тридцать раз объяснять надо.

Общий смех был теплым, как дружеское объятие. Постучали снова, и Томми рыкнул: «Чего хочешь?» – но из-за двери донесся не ответ.

– Томми, это Кайя. Впусти.

Воцарилась мертвая тишина.

– Черт… – Томми вздохнул. – Они сломали его… – И тотчас дверь вылетела, комнату с воплями заполнили люди в сером под звонкий перестук ручных арбалетов. Стрелы вонзались в лица, тела, головы почти в упор, так что пробивали людей насквозь, вылезая наружу в фонтанах крови и костной крошки. От их ударов кейнисты, визжа, падали на пол, а Делианн мог только взирать на них, беззвучно выдыхая: «О нет…»

– На пол на пол на пол на пол на пол! – орали люди в сером. – Лежать руки на голову на пол!

К чародею вернулся дар речи.

– Нет, – проговорил он.

В дверь протискивались все новые солдаты, арбалет за арбалетом нацеливались на Делианна.

– Лежать!

Делианн поднялся со стула. Пламя за спиной очерчивало его силуэт червонным золотом.

– Хватит смертей.

– Не ляжешь – будет больше, – предупредил один.

– Пожалуй, ты прав, – грустно ответил чародей, и пламя за его спиной взметнулось из очага, словно феникс, расправив над комнатой крылья – крылья, окутавшие Делианна, словно плащ, в огненном объятии.

Стрелы сорвались с тетивы, но Делианн остался стоять.

8

Дождь шел несильный, мелкий – он едва мог отпугнуть ворон от тела Тап.

Старый, усталый, болотистый дождь, тепловатый, точно плевок, грязный, густой от пепла и дыма, которые вполсилы пытался смыть с небес. На белой рубахе Делианна он оставлял смутно видимые блуждающие серые пятна, словно негатив пятен пота. Капли падали в Большой Чамбайджен, не оставляя ряби; здесь, на окраине Города чужаков, воды реки были безнадежно перемешаны с промышленными отходами, смазкой, городскими стоками. Поверхность реки казалась гладкой, она перекатывалась под нефтяной пленкой, словно кишки в пластиковом пакете.