Клинок Тишалла

Очевидно, что новостные сети были готовы к этому объявлению, потому что сразу за ним последовала череда записанных интервью с многочисленными друзьями и сотрудниками Майклсона. Лучше всего высказал их чувства – в своей обычной грубоватой манере – праздножитель Марк Вайло:

– На Хари всегда можно было положиться: он выполнял свой долг. Само собой, он ее любил; все помнят его последнее Приключение. Но она перешла черту. Хари всегда говорил: «Мужчина должен уметь пристрелить свою собаку». В конце концов он это и сделал.

2

Было слишком много нестыковок. Выдвинутая Студией версия звучала чересчур убедительно, чересчур красиво. По Сети, точно искры от костра, разлетались альтернативные версии. Студия больше не делала официальных заявлений, но этим только подливала масла в огонь: раз они молчат, значит что-то скрывают. Большинство зрителей сходилось в том, что скрывается, скорее всего, реальный масштаб эпидемии ВРИЧ. Через пару дней домыслами были полны сотни сайтов; первые крохи достоверных сведений добыло, как и следовало ожидать, «Обновленное приключение», когда в шоу показали студийный отчет для внутреннего пользования. Случаи ВРИЧ были зарегистрированы в столице Анханы. Студия вынуждена была подтвердить эту информацию.

Жители Анханы, со своей стороны, полагали тем временем, что вспышка бессмысленного насилия, захлестнувшая столицу, является частью террористической атаки кейнистов в ответ на недавние массовые аресты и задержания. Патриарх Тоа-Ситель объявил в городе военное положение; армия теперь отправляла в тюрьмы оставшихся на свободе кейнистов, их сочувствующих и сторонников – а также всех, на кого поступил донос, – в ходе подготовки к варварскому аутодафе, назначенному на приближающийся праздник Успения. Собрать достаточное количество жертв было нетрудно; ситуация мало отличалась от ужасов террора в последние дни правления Ма’элКота. Как глумливо замечали многие комментаторы, жители Анханы подсели на «охоту за ведьмами».

Вместе с весьма красочными записями Актеры в столице поставляли пугающие отчеты. В гетто недочеловеков – Городе чужаков – разразилась настоящая война между городской стражей и частями имперской армии с одной стороны и массовой полувоенной организацией недочеловеков, скорее всего членами бывшей банды из Лабиринта, известной как Лица, – с другой. Когда простые стражники поняли, что с могучими чарами нелюдей им не потягаться, они вызвали на помощь Серых Котов и бо́льшую часть Тауматургического корпуса.

Битва на улицах гетто длилась больше суток, и к концу ее в дымящихся руинах лежала шестая часть города, но имперские силы одержали верх. Серые Коты подавляли остаточное сопротивление, а комментаторы в Сети несколько дней качали головами, порицая жестокость и выясняя, кого винить в бойне – «полуцивилизованных сквоттеров и люмпенов» или «фракцию безответственных „охотников за ведьмами“, устанавливающих политический курс».

Интерес общественности к делам Студии достиг пиковой отметки за последние семь лет; со времен «Из любви к Паллас Рил» ситуация в Надземном мире не завораживала публику до такой степени. Проекция прибылей Студии стремилась ввысь такими непристойными темпами, что представители президента Тернера публично объявили, что тот намерен пересмотреть в суде условия контракта, с тем чтобы удвоить нынешний свой оклад.

И среди этого хаоса Джед Клирлейк – что было почти неизбежно – добыл сенсацию года: интервью в прямом эфире с бывшим Императором Анханана.

– Очевидно, – мрачно гремел Тан’элКот, поворачивая свой чеканный профиль под лучи прожекторов, – что Студия умалчивает о чем-то. Вспомните: семь лет тому назад, чтобы спасти жизнь Паллас Рил, Кейн уничтожил мою власть, начав тем самым кровавую Войну за Престол. Я не верю, что он пошел против Паллас Рил, невзирая на причины.

О том, что она была безумна и представляла угрозу всему живому в моем мире, спорить не стану; как вы можете помнить, я сражался с ней лицом к лицу – мысль против мысли. Я знаю ее душу глубже, чем, полагаю, знал ее супруг. Но мои слова не в силах были тронуть его, когда речь заходила о Паллас Рил. Когда-то он заявил, что ради ее спасения готов предать огню весь мир.

Полагаю, что это не пустая похвальба.

Он настолько своенравен, настолько эгоистичен, настолько равнодушен к нуждам общества и цивилизации.

И что за чушь – якобы он завещал похоронить себя в Анхане? Нелепость! Анхана не была ему домом; это было место работы, и любил он ее не больше, чем клерк любит свой терминал.

В этот момент Клирлейк обратил внимание публики на то, что та могла бы заметить и сама: что Тан’элКот до сих пор говорил о Председателе Майклсоне в настоящем времени.

– Разумеется, – ответил Тан’элКот, по обыкновению своему, учтиво и спокойно. – Я не верю, что Кейн мертв.

Клирлейк залопотал, точно сломанный наладонник; Тан’элКот молча улыбался в камеру до тех пор, пока репортер не задал следующий вопрос.