Клинок Тишалла

Он смотрел на нее – лживое божество, самозваную аватару Чамбарайи – и видел, как она впитывает запечатленный сон, и затаенная жажда реки вспыхивает в глазах. Он прочел в ее мыслях мучительное стремление оставить этот стерильный ад из стали и бетона, прочел, что она нуждается лишь в оправдании.

«Я могу отправить тебя туда прямо сейчас, – сказал ей Кейн так медленно, как будто ему было больно произносить эти слова. – Во фримоде, как при обычной смене, аудитории не будет, так что разрешения от комиссии по рабочему графику не потребуется. Сколько времени это займет?»

«Четыре дня, – ответила она. – Быть может, пять. Даже богу трудно создавать новые формы жизни. Быстрее я не смогу убедиться, что мое лекарство не окажется хуже болезни. Четыре-пять дней в Надземном мире – и у меня будет безопасный антивирус».

Этими словами она обрекла себя. Жить ей оставалось трое суток.

Действовать нужно было немедля. Ждать, покуда богиня выиграет свою битву, – значит проиграть войну. Против ВРИЧ ее сил будет довольно. Но истинная угроза его народу исходила не от заразы, а от тех, кто напустил ее. Одолеть их у богини не было ни шанса. Думая, что война окончена, она вернется на Землю… и погибнет.

Чтобы спасти свой народ, Ма’элКот должен вернуться.

Те, кто жил в нем, шумно требовали внимания, и бывший бог отворил ворота своего рассудка, пропуская их по одному. Он возвышался над призраками, точно великан, окидывая мертвецов холодным взором.

Первым среди них, как всегда, шел гаснущий затертый огарок злосчастного слабака, которым был когда-то великан Ханто из Птрейи, по прозвищу Серп.

Ханто, горбатый одышливый чернокнижник, был близорук, хрупок и труслив, как и положено одинокому дитяти писца-подмастерья. Ханто умолял об осторожности, шарахаясь от воображаемых унижений, ожидающих в случае поражения. «Я больше, чем ты, – ответил ему великан. – Я Тан’элКот. Поражения не будет».

Рядом с Ханто стоял куда более недавний обитатель Тан’элкотова рассудка: Ламорак – Карл Шанкс, чьи воспоминания семь лет тому назад навеки были вплавлены чарами в мозг Тан’элКота. Ламорак, которого запугивали старшие братья, которого избил и едва не изнасиловал Берн в имперском Донжоне, кто лежал беспомощный под ножами мастера Аркадейла в Театре Истины, – таился в самых темных уголках его мозга, призывая опустить руки.

Ламорак ненавидел Кейна и боялся. Самым ярким его воспоминанием был полдень на арене, когда Кейн прижал его шею к всеразрушительному клинку Косаля и швырнул голову убитого на колени Ма’элКоту. Паллас Рил вызывала в нем похоть, смешанную с яростью: глубочайшим его желанием было затрахать ее до смерти, и все же дух Ламорака оставался скован цепями отчаяния и бессилия. Ламорак неустанно нашептывал, что все суета, все случай, что жизнь – лишь несчастье, подверженное капризам мироздания; а раз все бесполезно, то не лучше ли выжить в безопасном месте, как сейчас, чем решаться на страдания в бесплодной борьбе. Ламораку он ответил: «Жизнь хаотична, если ты ей позволяешь. Я превыше, чем был ты».

За спиной Ламорака толпились призраки бессчетных иных, кого за долгие годы принял в себя Ма’элКот: безликие, почти бесформенные тени, судьбы слишком убогие, чтобы сохранить отчетливость в этом пародийном посмертии. Голоса их сливались в гул прибоя, умоляя помнить их, любить их, позаботиться об их детях. «Не бойтесь, – сказал он толпе, – ибо я с вами».

Собравшись с силами, он загнал их всех за врата и запер врата за ними. Осталась лишь одна тень.

Ма’элКот.

Титанический в мощи своей, величественный в доспехах из глянцевого обсидиана. Длинная борода его топорщилась, волосы ниспадали на плечи, глаза сияли, как черные алмазы. «Я гряду, – сказал он Ма’элКоту. – Ты будешь жить».

И молчаливый бог в темнице рассудка поднял в благословении десницу.

Тан’элКот вынырнул из глубин сознания в реальный мир. Пальцы его набрали на клавиатуре код вызова. Щелчки прозвучали гулким, мерным ритмом: как барабанная дробь перед казнью.

Зеркало осветилось. Веселенькая мультяшная стенографистка сообщила ласковым голосом, что готова записать его обращение к Совету управляющих «Приключений без границ».

– К вам обращается Император в изгнании Тан’элКот, – проговорил он медленно и отчетливо. – Передайте вашему Совету управляющих, что в обмен на некоторые поблажки я готов разрешить проблему с Майклсоном.

Он нажал на «отбой» и вздохнул.

«Скоро, – прошептал он таящемуся внутри богу. – Уже скоро».

9

Хари стоял в техничке. За бронестеклянной панелью лежала на лазерных весах тускло-серая керамическая облатка – саркофаг фримода, где покоилась Шанна. Он старался не думать о том, какой восторг переполняет ее сейчас.