Ключ скитальца

Худощавый, задумавшись, вернулся к трапезе; остальные последовали его примеру, но без былого аппетита.

– Как ни крути, без ключа не обойтись, – вздохнул четвертый правитель; темное, угловатое лицо испещрено шрамами.

– Да, – подтвердил пятый; этого почти не видно из-за стола, торчит одна плешивая макушка.

Худощавый вскинул глаза на Печено:

– Сегодня отдыхай; тебе выделят комнату; будь, как дома, но не пытайся бежать. Завтра утром подключишься к поиску детей. Может, у тебя получится. Найдешь, возьмем вас с собой. Мы не разбойники, мы люди приличные, не обманем, не сомневайся.

В ответ Печено опустил глаза, промолчал. Одним махом осушив бокал, он поднялся.

Худощавый приказал его проводить, но тучный старичок жестом остановил караульных и, склонившись к худощавому, что-то зашептал на ухо. Худощавый тихо ответил, покачал головой; возник спор. Печено расслышал, как тучный старичок воскликнул:

– А если Монга помрет?..

В конце концов они пришли к общему решению, и худощавый обратился к десантнику:

– Тебя хотел видеть Монга-скиталец. Плох он совсем!.. Сейчас тебя к нему отведут.

Выйдя в коридор, Ганит сквозь приоткрытую дверь услышал, как загомонили старейшины, обсуждая варианты вывоза своих несметных капиталов.

Глава девятая, в которой ведутся поиски детей

Несмотря на усталость Печено уснул не сразу. Мысли о детях не оставляли его, и завывающая за окном вьюга усиливала тревогу. Куда они могли пойти? Храм под лесистой горой и дорога к нему под контролем рейнджеров; в городе они никого не знают, а горожане чужаков не терпят. Если ключ у детей, и они погибнут – это станет трагедией не только их юных жизней, но и всей планеты. После такой бури их останки, а с ними ключ отыщут не раньше весны; к тому времени миссия Скитальца будет безнадежно провалена.

Печено вспомнил разговор с Монгой. Старик держался молодцом, но передряги последних дней истрепали его. Он сообщил Ганиту кое-что важное: кодовые слова, способные помочь заключить союз с дикарями. Но десантник пока не представлял, как их можно использовать. Скиталец, видно, предчувствуя близкую смерть, спешил передать все доступные нити. Он даже распорядился по поводу своих похорон: вручить его тело реке, которая течет где-то неподалеку под утесом.

У Печено в нагрудном кармане гимнастерки в мятой пачке оставались две смолянки. Он приберег их для особого случая. Как оказалось, в Сеньжане смоляные палочки в дефиците, и заядлые дымокуры заменяли их початками дикорастущего тростника, которые летом собирали на окрестных болотах. Ганит поклялся, до такой крайности не опускаться. Эту ночь он счел достаточно особенной, задымил. И только после забылся чутким сном солдата.

Утром заглянул Вульф. Он скрипнул дверью; Ганит, приподнявшись, по старой привычке сунул руку в карман за пистолем. Спросонья он забыл, что безоружен. Встретившись с хищным взглядом поверенного, десантник усмехнулся, опустил руку.

Вульф тоже ухмыльнулся.

– Вставай! У крыльца ждут сани; поедем искать детей, – сообщил он.

Сквозь пыльное окошко брезжил малиновый рассвет; ночные завывания вьюги стихли и, казалось, буря сошла на штиль. Но за порогом встретило студеное северное утро. Ветра почти нет, лишь отдельные порывы иногда срывают с вершин сугробов снежную пыль, несут вдоль улицы. Тогда в лицо ударяла холодная волна, тысячами колючих осколков впиваясь в кожу. Утренний мороз крепко держит город в ледяных тисках, заставляя пронзительно скрипеть под ногами снег, а клубы сизого дыма из дымоходов вертикальными столбами уходить ввысь.

У крыльца большие резные сани с впряженной в них четверкой белых оленей. Животные сердито фыркают, недовольные ранней прогулкой, густой пар идет из их ртов. Возле саней человек восемь охранников приплясывают от холода, еще один сидит на облучке с шестом в руках.

Они нестройно поздоровались. Вульф небрежно ответил, залез в сани, но не сел, заметил, что Печено прошел мимо.

Десантник смотрел на площадь.

Перед зданием правления на очищенной от снега площадке кипела работа. Дюжина рабочих, стуча топорами, паруя на морозе, возводят в центре эшафот. Две виселицы уже зловеще возвышаются над помостом, третью как раз ставят, кучей бревен лежат неподалеку еще три.

Спрыгнув с саней, поверенный подошел к десантнику, сказал:

– Быстро парни работают. Казнь назначена на завтра, а эшафот поставят сегодня, солнце не успеет взойти. Но ничего, пускай постоит, дурные мысли из дурных голов прогонит.

Печено бросил на него хмурый взгляд.

– Почему виселиц шесть? Вы что, схватили мутанта?

– Нет! Хотя это вопрос времени, если он, конечно, еще не подох где-нибудь под сугробом. Но шестая петля для доктора.

– Но доктор – не разбойник. За ним нет никакой вины, он такой же пленник, как я.

– Ваш доктор – пьяница! Человек бесполезный и ничтожный, поделом ему. А ты пока избежал приговора только потому, что пошел на сотрудничество. Так что мотай на ус: не будешь стараться – поставим петельку и для тебя! – последние слова Вульф произнес с нескрываемой злобой.

Печено не ответил; расселись в санях.