Ключ скитальца

Когда в тишине морозного утра сухо щелкнул ружейный выстрел, десантник подумал о плохом. Бешено заколотилось сердце, горло сжал ком.

Донеслись крики:

– Нашли! Нашли!

Не желая верить, Печено бросился на выстрел, оставив помощников далеко позади. Продираясь сквозь молодой ельник, он надеялся, что Вульф так же, как они, наткнулся на мшистое бревно, преждевременно забив тревогу. Но когда сквозь прогалины редколесья он увидел поисковиков, душа оборвалась.

Вся группа, за исключением Вульфа, копала снег, и по той площадке, которую они расчистили, ясно, там не бревно, иначе они давно бы бросили это занятие. Там кто-то есть, и поза Вульфа, склонившегося вперед, указывающего вниз рукой, подтверждала это.

Приблизившись, Ганит замедлил шаг. Ему показалось, там лежит бесформенная куча хлама. Это не Пул, и не Таля!.. Нечто более массивное, темно-бурого цвета, местами покрытое снегом и льдом, видом непохожее на человеческие тела.

– Медведь-шатун, – сообщил Вульф с нотками разочарования.

Печено перевел дыхание. Теперь и он рассмотрел очертания дикого зверя. Вон, голова с прилипшим к носу комком снега, а, вон, неестественно вывернутые лапы. Казалось, зверь упал на бегу, споткнувшись, и зарылся мордой в снег.

– Застрелен на ходу, у него с той стороны пол головы нет. Разрывной били! – объяснил Вульф странную позу медведя.

Ганит кивнул. Собираясь вернуться на маршрут, он развернулся, но заметил в руках Вульфа кочергу, насторожился.

– Что это? – спросил он.

– Стоит полагать, кочерга нашего толстяка, – Вульф покрутил находкой перед глазами. – Лежала рядом с медведем. Хотя, может и не его вовсе?!

Но Печено по опыту знал, таких совпадений не бывает. Он оказался прав, дети пошли по околице и, значит, живы. Кто-то их спас от медведя!.. Вульф, судя по недовольной мине, тоже думал об этом. Но поверенный отказывался верить в неудачу; его группа продолжала чистить наносы вокруг трупа зверя, обследуя каждый подозрительный холмик.

Появился Добрик; за ним послали, как только обнаружили кочергу. Толстяку не дали снегоступы, и он, проваливаясь по колени, пыхтя и потея, брел напрямую через сугробы. Приблизившись, он вытер носовым платком раскрасневшееся лицо, перевел дух.

– Моя! – взвизгнул он при виде кочерги. – Она самая! А дети нашлись?!

Ему никто не ответил.

Чтоб поскорее вернуться в город, Печено с группой присоединился к группе Вульфа.

– Нужно чистить по направлению, куда бежал медведь, – предложил он.

– Думаешь, зверюга гнался за детьми? – спросил поверенный.

Ганит пожал плечами.

Но поиски результатов не дали. Они орудовали лопатами, прощупывали снег шестами, ни самих детей, ни других их следов, кроме кочерги, обнаружить не удалось. Печено в тайне радовался этому; Вульф открыто злился.

– Сворачиваемся, – отдал приказ поверенный. – Тот, кто подстрелил медведя, увел детей с собой. Их следует искать где-то в городе, а, может, и не в городе…

Вульф сделал рукой многозначительный жест. Печено догадался, что он имеет в виду. Если детей нет в городе, то найти их будет очень и очень сложно. Особенно, если от зверя их спасли дикари.

* * *

Когда вернулись к зданию правления, время клонилось к полудню. Шесть виселиц уже зловеще возвышались над площадью, готовые свершить безжалостный приговор.

Печено спрыгнул в снег, на него, откуда ни возьмись, налетела Глинка. Миллионерша выглядит растрепанной, взъерошенной, от нее пахнет коньяком и шоколадом.

– Тебя освободили!? Я знала, что ты не виноват, я и старейшинам так сказала, – всхлипнула она, припадая к плечу Ганита. – Я недавно услышала и сразу же сюда!.. Но знай, даже если бы ты был виноват, я не пожалела бы всего состояния, чтобы тебя выкупить.

Ганиту стало неловко от такого признания. Он заметил, как Вульф оскалился ехидной улыбочкой, а охранники засмущались, отходя в сторону.

– Но прости!.. – вдова отстранилась. – Тебе сейчас не до меня, у тебя умер друг!..

– Кто умер? – не понял десантник.

– Друг! Тот старик, что лежал в лазарете. Ты не знал?.. Он еще ночью умер!

Печено взглянул на Вульфа; поверенный с небрежением отвернулся.

– Я забыл тебе сказать, – бросил он.

Печено, вежливо простившись с Глинкой, поспешил в лазарет.