Ключ скитальца

Другого Печено и не ждал, но почувствовал горечь. Он прошелся по кругу, присматриваясь к окружающим зевакам. Глашатай объявил о невозможности отмены смертного приговора вследствие несостоятельности обвиняемого.

И тут над толпой раздался возглас:

– Подождите!..

Вновь повисла тишина. Старый десантник, оглянувшись на крик, улыбнулся. На площадь, расталкивая зевак, с высоко поднятой головой выступила Глинка.

– Подождите, – повторила она.

Миллионерша излучала безрассудство, в глазах пылало желание пошалить, и сам черт ей не брат!.. Подняв юбку выше колен, она взошла на помост и, стуча каблуками по настилу, походкой развязной манекенщицы, подплыла к глашатаю.

– Я готова заплатить штраф за вашего доктора, – крикнула она, с лихой бесшабашностью взмахнув рукой.

– Вы уверены, мадам?

– Абсолютно! У меня в банке собственный сейф; я сейчас пойду и заплачу штраф. Кому? В кассу?.. Хорошо.

Той же взбалмошной походкой она спустилась с эшафота, пересекла площадь и скрылась в здании правления. Вслед ей полетели одобрительные возгласы:

– Давай, Глинка! Молодец, Глинка!

Печено с облегчением вздохнул: кто поймет этих женщин?!

Он заметил, как Вульф, бросив сердитый взгляд на миллионершу, последовал за ней. Поверенный, явно, не ожидал такого поворота событий.

Дали знать о себе и старейшины. В окне третьего этажа, где обеденный зал, тюлевая занавеска отодвинулась в сторону, и за стеклом пятью бледными пятнами появились старческие лица правителей. Судя по всему, до этого кто-то, стоя у окна, рассказывал им обо всем, что происходит на площади, теперь старейшины решили взглянуть на все сами.

Народ, воспользовавшись паузой, потянулся обратно к бочкам; в одном месте образовалась толчея.

Распорядитель, нервно похлопывая папкой по колену, растерянно оглядывался вокруг, ища поддержки.

Вернулась Глинка, и толпа устремилась обратно к эшафоту. Миллионерша – на этот раз она шла спокойно, размеренно, точно прогуливалась по парку – поднялась на помост и ткнула листок старичку в нос.

– Расписка казначея о получении доли, – объявила она.

Распорядитель нехотя взял бумагу и, нацепив на нос пенсне, украдкой поглядывая на окна третьего этажа, принялся ее изучать. Но старейшины уже скрылись с глаз, тюлевая занавеска светлым бельмом вернулась на прежнее место.

Из толпы полетели крики:

– Хватит тянуть время. Отпускайте доктора!

– Что, не ожидали? Ай, да Глинка!!!

– Решение старейшин – закон!

Паузу прервал Вульф. Выйдя на крыльцо, он махнул рукой, что могло означать «добро» правителей, и глашатай встрепенулся.

– Прекрасно! – воскликнул он, возвращая расписку Глинке. – Добрым сердцем этой женщины обвиняемый спасен от неминуемой смерти.

– Так где же он?! – крикнула вдова, потрясая распиской. – Где мой должник? Покажите мне его!

Толпа принялась скандировать:

– Док-то-ра! Док-то-ра!

Застучали барабаны, на площадь вывели доктора. Из-за трехдневной щетины и припухлости лица выглядит он неважно, помято, но держится молодцом. Когда ему объяснили суть всего произошедшего, он ахнул и, низко поклонившись Глинке, икнул. Вдова рассмеялась, закрыв лицо распиской.

– Кажется, меня обманули, – покачала она головой. – Ну да ладно!..

Повторив бесшабашный жест, миллионерша подхватила доктора под руку и повела за собой. Вдогонку им полетели грубые шутки и улюлюканье.

– А теперь очередь тех, к кому судьба не столь благосклонна, – объявил распорядитель, когда парочка скрылась за углом. – Введите приговоренных!

Снова загромыхали барабаны, толпа взвыла, на площадь под вооруженным конвоем вывели разбойников. Верхнюю одежду с них сняли, видно, решив, что морозный воздух им не повредит; руки у всех скручены за спиной и привязаны веревками к туловищам.

Первым шел Зочур; его свирепое, в ссадинах и кровоподтеках лицо источает ненависть и презрение к собравшимся ротозеям, ко всему необъятному миру. Еще на крыльце осмотревшись, он шагает низко опустив голову, исподлобья бросая колючие взгляды по сторонам. За ним – Башня: Смок выглядит безучастным к происходящему, словно вовсе не его через пять минут собираются лишить жизни. Полное отрешение от реальности. Затем Брыль; этот постоянно озирается припухшим глазом, словно ожидает получить смертельный удар не дойдя до эшафота. К общей неожиданности, он загорланил вульгарную кабацкую песенку о неразделенной любви. Замыкают шествие Фат и Кохи. Юнга открыто рыдает, бормоча невнятное себе под нос, а Кохи, будто пьяный, мерно покачивается, то вправо, то влево, взгляд полон животного страха.

Смертников возвели на помост, расставили под столбами. Роль палачей играли конвоиры; они выждали, пока распорядитель повторно зачитает приговор, устремили взгляды на Вульфа. Тот махнул рукой, и конвоиры засуетились. У одного в руках появилась вместительная сумка; он вынул из нее серые мешки, раздал коллегам, чтобы те накидывали их на головы жертв.

Вульф, отыскав глазами Печено, вопросительно поднял брови – десантник покачал головой. Поверенный, бросив хищный взгляд вправо-влево, скрылся в здании правления. Он точно почувствовал, что оставаться на площади в следующую минуту станет опасно.