Ключи от Москвы. Как чай помог получить дворянство, из-за чего поссорились Капулетти и Монтекки старой Москвы, где искать особняк, скрывающий подводное царство

Иван Архаров перебрался в Петербург и умер в 1815 году. Московский чиновник Александр Булгаков передавал брату, что ходили слухи, будто бывшего военного губернатора погубил панический страх – якобы он увидел приведение, и то объявило, что ему осталось жить три дня. Так и случилось. Пречистенскую усадьбу продали Ивану Нарышкину, обер-камергеру и обер-церемониймейстеру, который оставил службу при дворе и заново отстроил дом. Соседка Елизавета Янькова называла Ивана Нарышкина худеньким и миловидным человечком, учтивым в обращении, большим охотником до перстней. По ее словам, он носил прекрупные бриллианты и коротко стриг редкие волосы, что ему очень шло. Его жена, баронесса Екатерина Строганова, приходилась двоюродной тетей Наталье Гончаровой. Нарышкин был посаженым отцом Натальи на свадьбе с Александром Пушкиным.

От семьи Нарышкиных дом перешел к их дальним родственникам Мусиным-Пушкиным, затем к княгине Екатерине Гагариной, а потом к упомянутым Трубецким. Новый хозяин Иван Коншин последовал купеческой традиции и записал особняк на имя жены, за два года его переделал, а в 1882 году, как и другие представители династии, получил потомственное дворянство. Он умер в семьдесят лет в 1898 году, оставив Александре около десяти миллионов рублей и серпуховскую фабрику. Не желая заниматься фамильным предприятием, вдова продала его братьям мужа и превратилась в одну из самых крупных меценаток своего времени. Через десять лет в ее доме на Пречистенке появилась трещина со стороны переулка. Тогда богатая наследница обратилась к соседу Анатолию Гунсту.

Архитектор за два года перестроил особняк: возвел новые стены, оформил интерьеры и оборудовал дом современными удобствами. Провели не только водопровод и канализацию, но и вентиляцию с системой вытяжных пылесосов, а в ванной комнате установили специальное устройство для подогрева простыней – настоящее чудо техники. Вдова не жалела денег на отделку, Гунст работал с широким размахом. Он использовал дорогие материалы – французскую бронзу и итальянский мрамор.

Александра прожила в новом доме всего четыре года. Как писали в некрологе в журнале «Искры» в 1914 году, она завещала около пятнадцати миллионов на благотворительные учреждения и около пяти – родственникам и служащим. Женщина не имела детей, а потому оставила пречистенский особняк Варваре Коншиной, жене племянника. Краевед Александр Родин называл историю пожилой вдовы и ее дома трагическим сюжетом. Одинокая и замкнутая, Александра не доверяла людям, подозревая, что о ней заботятся ради денег. Она почти ни с кем не общалась и проводила дни в окружении кошек. Из-за болезни Александра не могла ходить: когда возводили новый дом, она поселилась в соседней усадьбе, и чтобы туда попасть, переезжала переулок в карете.

По словам Александра Родина, перестройку дома затеял адвокат Александр Дерюжинский, который заведовал делами Коншиной. Видимо, он старался развлечь вдову и в день ее именин, в апреле 1910 года, когда уже отделали особняк, устроил праздничный концерт со знаменитыми музыкантами. Вдова осталась равнодушной – ее не радовали ни изысканные камины, ни нарядная лепнина, ни утонченные скульптуры. Зато они восхищают нас. Если бы Александра Коншина знала, что дом в XXI веке станет одним из самых гостеприимных в Москве, она бы, возможно, улыбнулась.

Особняк Александры Коншиной: ул. Пречистенка, д. 16/2

История третья. Дом Лопухиных

«…Все стены больших комнат оказались дочерна затертыми, исцарапанными и замазанными как раз до уровня человеческого роста», – вспоминал Валентин Булгаков, последний секретарь Льва Толстого. В начале 1920 года он осматривал особняк на Пречистенке, где собирались открыть музей писателя, и рассказывал, что весь дом разорили и страшно запустили. Мебель растащили, не осталось ни стула, паркет испортили и загрязнили, выключатели сорвали – зияли дыры и торчали обрывки проволоки. По словам Булгакова, будущего директора музея, уцелело только то, до чего не смогли достать, – старинные росписи на потолках и несколько люстр.