Клуб исследователей полярных медведей

Потом Стелла всмотрелась в отца: с Феликсом ничего общего, ничегошеньки! Это был король с головы до ног – величественная, благородная внешность, крупный квадратный подбородок и очень красивая одежда, которую он явно носил с беспечной грацией.

– С тех пор как их не стало, замок погрузился в сон, – сообщило зеркало, висевшее рядом.

Глянув туда, Стелла вновь обнаружила тиару у себя на голове. Сколько бы она ее ни снимала, тиара опять и опять каким-то образом устраивалась на ее волосах.

– Что происходит с этой тиарой? – спросила Стелла. – Я ее снимаю, снимаю, а она…

– Наверное, ей хочется, чтобы ты сотворила что-то чудесное, – заметило зеркало. – Она так долго ждала тебя!

Стелла уставилась в зеркало:

– Я владею магией?

– Конечно, – подтвердило зеркало. – Ты же ледяная принцесса.

Стелла вдруг разволновалась. Ей всегда хотелось уметь делать нечто необычное или обладать каким-то особым даром. В конце концов, Шай был волчьим шептуном, Бини владел эльфийским целительством, а Итан – магией. И ничего лучше было бы и не придумать, если бы и Стелла могла что-то особенное.

– И что это за магия? – с любопытством спросила она.

– Это ледяная магия, разумеется. Все ледяные принцессы владеют ледяной магией, если носят свою магическую тиару. Ты можешь что угодно сотворить изо льда или превратить что угодно в лед. Тебе просто нужно мысленно представить, как это происходит.

Стелла тут же стала соображать, на чем бы ей потренироваться, но Итан схватил ее за руку:

– Осторожнее! Ты не знакома с этой магией, не понимаешь ее. Это может оказаться опасным.

Стелла нетерпеливо отмахнулась от него – ей уже основательно надоели его вечные сомнения. Отвернувшись от Итана, она как следует сосредоточилась, а потом ткнула пальцем в сторону обеденного стола. И к ее восторгу, из кончика ее пальца вырвалась струя льда, и прямо у нее на глазах фигура ледяного единорога поднялась на задние ноги, его жемчужные копыта сверкнули в лучах солнца из окна. Стелла почувствовала, как по ее руке вдруг пробежал холод, но она быстро потерла ее и направила палец на другое место на столе. И в долю секунды там появился ледяной замок, с башенками и шпилями.

На этот раз холод добрался до спины Стеллы, как будто кто-то сунул ей под плащ кубик льда.

Не обращая внимания на странные ощущения, Стелла уставилась на канделябр. Показала на него – лед снова вырвался из ее пальца и заморозил канделябр. Стелла посмотрела на друзей:

– Жаль, что у меня не было этой тиары, когда мы столкнулись с хищной капустой.

– Я в этом совсем не уверен, Спарки, – хмуро возразил Шай.

Стелла бросила на него сердитый взгляд:

– Что-то мне кажется, ты завидуешь!

Ее вдруг охватила сильная неприязнь к Шаю. Это чувство застало Стеллу врасплох. Ей как будто даже захотелось толкнуть его…

Но потом нехорошее чувство растаяло, оставив только недоумение. Откуда это взялось?

Пропустив ее слова мимо ушей, Шай показал на очаг:

– Что там такое?

Стелла проследила за его взглядом: в холодном пепле очага что-то лежало… Что-то похожее на туфли, но необычные. Они были сплетены из железных лент, и на них висел тяжелый на вид замок, словно для того, чтобы запирать там чьи-то ноги.

– Железные туфли, конечно, – ответило магическое зеркало.

– Но для чего они? – спросил Шай.

– Разве ты не знаешь? – Выражение лица в зеркале никогда не менялось, но в голосе вроде бы прозвучала легкая растерянность.

– Наверное, я не стал бы спрашивать, если бы знал! – сердито воскликнул Шай.

– Ну… железные туфли разогревают на огне, пока они не раскалятся докрасна, – пояснило зеркало. – А потом надевают на ноги того, кто отказывается танцевать.

Стелла не сразу поняла, о чем говорит зеркало. Лишь через несколько мгновений она сообразила – и, задохнувшись, невольно прижала ладонь ко рту: – Но они… они же ужасно обожгут ноги, это будет чудовищная боль! – Она снова подумала о своем кошмарном сне. – На ту ведьму надевали эти железные туфли, да? Поэтому ее ноги были обожжены.

– Твои родители хотели, чтобы ведьма танцевала на их свадьбе, – ответило зеркало. – А она отказалась.

Стелла дрожащей рукой сорвала с головы тиару.

– Это… это самая страшная жестокость, о какой я только слышала! – сказала она, глотая слезы.

Она посмотрела на портрет родителей. Черты их не изменились, но они уже не казались ей такими прекрасными. То есть на самом деле они вообще уже не казались ей прекрасными.

Стелле вдруг захотелось, чтобы Феликс очутился здесь, рядом с ней. Захотелось оказаться далеко-далеко от этого замка, вернуться в оранжерею, есть на завтрак мороженое и бросать веточки Бустеру.