Клуб самоубийц

– Что-то вы скромничаете, – Шнайдер кивнул на почти полный стакан собеседника. – Много с шулером приняли, да? Я выяснил следующее. Чиновник был просто несчастным мужиком. Помните, в позапрошлом голу в предместье разрушился дом? Тогда шли проливные дожди, а цемент, на котором был построен этот дом (это выяснила экспертиза), был некачественным. Чиновник был на работе, когда по дому пошли трещины. Тогда вызвали полицию, пожарных, стали эвакуировать жителей, а его жена, чиновника, была в квартире одна. Спала под лекарствами. Она была больной. Вот так чиновник и стал вдовцом. По выходным продолжал ездить на свою традиционную рыбалку на озеро, а на работе замкнулся в себе. Почти ни с кем не разговаривал, стал зачем-то копаться в архиве. И, как выяснилось потом, записался в клуб самоубийц. Нет, он не был совсем пропащим. Конечно, сбережений почти не было, но государство выделило ему квартиру и беспроцентную ссуду на обустройство. Это он из нее (мне в банке сделали выписку) оплатил вступительный взнос в эту лавочку. Так что все действительно сходилось на клубе. Я позвонил прокурору, все рассказал, но, знаете, что я услышал в ответ? Сначала – долгую паузу. А потом – ледяной голос: «Шнайдер, перестаньте. Это было никакое не самоубийство, а просто несчастный случай. Так что закрывайте это дело». Да, в тот день на перроне собралась толпа, ждали какую-то американскую кинозвезду. У них там, в Рейнензиштадте, перед Рождеством всю неделю всякие праздники и фестивали. И этот чиновник действительно мог случайно упасть на рельсы. Я предложил прокурору не обсуждать это по телефону, и он мне на выходе с работы, держа под руку, уже не ледяным, а обычным доверительным тоном все объяснил. Дело в том, что тот дом строил очень известный концерн. Кстати, его владелец был партнером покойного отца по бриджу. Да, тот играл в бридж и даже держал частный клуб. Так вот, этот концерн закупал цемент для стройки этого дома в одной из стран Восточной Европы. Когда после разрушения дома начал разгораться скандал, то его быстро замяли. Хозяин концерна намекнул, что тендера на поставку цемента не было, что ему просто наверху сказали: покупай у того-то. Дело в том, что концерн инвестировал в Восточную Европу под правительственной кредитной программой. Времена такие были. Все лучились оптимизмом по поводу Восточной Европы. – И следователь сделал еще один глоток пива.

«Еще одно совпадение, но мы не будем о нем рассказывать», – подумал Пе́трович. Когда Шнайдер упомянул закупки стройматериалов в Восточной Европе по правительственной программе, то аудитор сразу догадался, о каком партнере отца мальчика он говорил. Это был хозяин того самого концерна, где «Пе́трович Аналитикс» автоматизировал учет. Выходец из Англии, давно осевший здесь, но сохранивший и акцент, и привычки, и даже что-то от внешнего вида англичанина, которого за внешнюю надменность – абсолютно прямая спина, короткий седой ежик и архаичный, видно, сделанный по специальному заказу золотой монокль – его сотрудники называли между собой Монархом. Конечно, во что такому было играть, как не в бридж?

– Когда дом рухнул, дело завели, – продолжал Шнайдер. Но на кого? В той стране за это время произошла революция, завод, производивший цемент, закрылся, его владельцы испарились, так что искать особо некого было. Вот прокурор мне и говорит: «Сам чиновник никого не волнует. Но если ты констатируешь самоубийство, то будешь обязан изложить и его мотив. Что его жена погибла в том самом доме, который строился не без помощи правительства. Эта история опять всплывет, и неприятностей нам не избежать. О своем повышении перед пенсией ты точно сможешь забыть. Эту историю наверху уже закрыли. Так что и ты закрывай этот несчастный случай. И заодно передавай в суд дело на жокея и тетю. Сговор в содействии совершению самоубийства». – Мне удалось выторговать еще пару дней по делу чиновника, я хочу сам расспросить свидетелей. Что-то мне не дает покоя. Вот поэтому я и еду туда завтра. И со всем этим я и пришел сегодня к вам.

– А по делу парня отсрочку дали?

– Хм, – Шнайдер самодовольно ухмыльнулся. – Вы знаете, что я сказал прокурору по этому делу? Что я внедрил своего человека в клуб и что ему потребуется месяц, – тут он нагнулся и фамильярно хлопнул Пе́тровича по колену, – чтобы найти концы.

– Спасибо, иронично, какая тут, к ежикам, ирония. – Пе́трович глотнул настойки. – Но если не жокей, то кто?

– Не знаю. После смерти отца в доме никто из посторонних не появлялся.

– А до?