Клуб царских жен

– Что с ними такое сегодня, а? Айб… он ведь себя так не вел раньше. Последнее время, когда я возвращаюсь после Клуба, у меня создается впечатление, что на тренировке он хочет меня убить! Может, его бешеные обезьяны покусали? Обезьяны-оборотни? – она с тревогой посмотрела на Эйба, сидящего в траве с безумной, как у маньяка, улыбкой, и Белого, который в тот момент с многообещающим лицом сворачивал голову самой большой рыбине, – их обоих…

– Да нет, не думаю. Типичное мужское поведение: сейчас выяснят, кто главнее, и успокоятся, а еще, – Хоуп сосредоточенно прищурилась и, понизив голос до едва слышного, вынесла вердикт, – мне кажется Эйб тебя ревнует.

– Чего-чего? – в голос выкрикнула Абашева и, поймав на себя два жутких взгляда – алый и бесцветный, тут же ткнулась носом Хоуп в ухо. – Нет, такого быть не может, глупости. Да и к кому он ревнует, по-твоему, к Белому что ли? Белый же мне, как брат.

– Да хоть, как сестра, – скептически хмыкнула Хоуп. – Если твой «йоркширский» друг что-то там себе напридумывал, то повод и раздражитель уже значения не имеют.

– Нет, это все фигня какая-то, – тут же открестилась от услышанного Абашева. – Ерунда полная, – поднявшись с земли, она недоверчиво посмотрела на подругу и зачем-то пересела к Белому.

– Ты чего взъелся-то? – спросила потихоньку.

– Не люблю мажоров, – рыкнул сквозь зубы тот. – Пусть не строит из себя тут.

– Не обращай внимания, – облегченно выдохнула Алсу. – Так и знала, что все из-за тачки этой твоей… его…отца… В смысле, твоей тачки, конечно, – она быстро исправилась, поймав неодобрительный взгляд Белого.

– Не люблю мажоров, – еще раз многозначительно проворчал Белый и закинул безголовую рыбину в угли. – Втащить бы ему хорошенько, да пикник портить неохота.

– Вот и хорошо, и правильно, – радостно улыбнулась Абашева, тут же пообещав. – А втащу я ему сама, на тренировке, обещаю.

– Ты, мелкая, с ним поосторожнее будь, с мажором этим. Я за ним одну вещь заметил – поддается он тебе на тренировках, по крайней мере тогда, когда я видел, – предупредил Белый.

Эффекта, который произвели его слова, он не предвидел точно. Лицо Абашевой вытянулось недоуменно, а потом на нем отчетливо проступило выражение полного расстройства и разочарования.

– Ты уверен? – спросила она с тихой надеждой.

– Ну, может мне показалось, – сообразив, что ляпнул лишнее, попытался исправиться Белый, но соврать у него вышло плохо.

Глядя на их перешептывания, Эйб молча оторвал голову еще одной рыбине и демонстративно швырнул тушу в угли. Бросок получился неаккуратным – в воздух взвился столп черного пепла, вперемешку с желтыми искрами углей. Один уголек отлетел в сторону лежащего в траве Бонго, ожег ему нос. Пес обиженно заскулил и залаял.

– Эйб, швыряйся рыбой поаккуратнее. Думаешь, если поймал ее, так можно теперь и собаку сжечь? – выдала ни с того ни с сего Алсу.

Слава богу, парень ничего не ответил, правда, взглядом Абашеву одарил таким, что и врагу не пожелаешь. Решив, что пора прекращать все эти препирательства, пока конфликт не набрал обороты, Хоуп заявила громко во всеуслышание:

– Может, хватит уже? Собрались раз в жизни на пикник. Сидим хорошо, мирно, дружно, а вы… Потерпите друг друга еще немного, а? И вообще, что это за детсадовские разборки? Как дети, ей богу. Я, как самая старшая, объявляю перемирие.

– Самая старшая? Сколько лет-то тебе? – недоверчиво поинтересовался Белый.

– А тебе? – тут же отрезала Хоуп.

– Двадцать шесть, – буркнул парень, накинув себе для солидности лишний год.

– А мне двадцать семь, – победоносно заявила Хоуп, этот самый год скинув. – Значит, старшая, и поэтому прошу, давайте жить дружно, ребята.

Призыв был услышан, но пикник как-то не задался. Наверное, поэтому Абашева с Эйбом через полчаса засобирались домой. Следом за ними ушел Бонго.

Оставшись вдвоем, Хоуп и Белый выкопали из углей остатки рыбы и разделили их поровну.

– Это был самый тупой пикник в моей жизни, – вздохнула Хоуп, глядя, как катится к горизонту массивное алое солнце.

– Да ладно тебе, неплохо в принципе посидели. Психанул я, конечно, из-за мажора, не прав был, признаю, но он ведь первый начал, согласись, – развел руками Белый, и, выкопав уз углей «дозревшую» рыбину, протянул ее Хоуп.

– Да хрен с ним, с мажором, – выдохнула та, – я вот тут про другое думаю.

– Про что?

– Про тебя.

– Про меня? – Белый удивленно приподнял бровь. – В каком смысле?

– В том, что из нас троих ты, похоже, оказался самым прагматичным и самым удачливым.

– О чем это ты?

– Ты ведь попросил богиню научить тебя обращаться с любым местным оружием.

– Ну, да.

– Любым. Даже тем, что принадлежит Голубой Крови, усекаешь? – Хоуп хитро прищурилась и многозначительно ткнула в небо пальцем. – Твой меч, он ведь с помощью камней работает, ты мне сам показывал, помнишь? Принцип работы айтманы, как ты сказал, тоже основан на божественных камушках – вот и ответ.