Клуб царских жен

– Что значит – все? А как же твоя мечта о богатом влиятельном мужике? Не ври, что уступишь в вашей гонке мелкой… Кто угодно бы уступил, но не ты.

Глаза Хоуп нетерпеливо сверкнули, пальцы скользнули по ладони парня, крепко охватывая ее.

– К черту мечты, хочу реальность… Хочу тебя…

С этими словами она потянула Белого в сторону собственной спальни. Тот почему-то уперся, встал, как вкопанный, и требовательно уставился на обезумевшую подругу.

– Что? – она взглянула на парня блестящими, как начищенные стекла, глазами, и, настойчиво прильнув к его груди, потерлась носом о крепкое плечо. – Пойдем. Не мучай меня… Я пришла к тебе, видишь? Пойдем, пожалуйста, ты не пожалеешь! Я тебе все покажу, все, что умею…

– Знаю, что умеешь много, – алые глаза победоносно уставились на вздымающуюся грудь Хоуп, прошлись по покрытым испариной шее и щекам. – Не надо мне твоих умений, это не работа, – стальная рука обхватила тонкую талию девушки, притягивая вплотную. – Ты ведь девственница, Надюх, вот и веди себя, как девственница…

Она, привыкшая чаще проявлять инициативу, чем поддаваться кому-либо сама, даже ахнула от неожиданности, когда Белый, не медля, разорвал на ней тонкое платье из легкой бирюзовой ткани, и, легко подхватив под бедра, усадил на бордюр декоративного фонтана.

– Значит, первым у тебя буду, а, Надь? – красные глаза прищурились, а бескровные губы передернула едва заметная улыбка, то ли ироничная, то ли грустная.

– Не первым. Единственным, – ослабевшим от волнения голосом прошептала Хоуп, пытаясь справиться с завязкой на штанах парня. – Хватит уже болтать!

– Тоже верно…

Он помог ей завершить начатое и, ухватив руками за бедра, притиснулся вплотную. Почувствовав, как твердая, горячая плоть проталкивается сквозь влагу ее трепещущего нутра и утыкается, натягивая до боли неведомую преграду, Хоуп инстинктивно уперлась руками в мускулистую грудь своего новоиспеченного любовника. Ощущения и эмоции переполняли ее. Она ощущала себя наивной, нетронутой школьницей, неумелой, перепуганной… такой, какой не была никогда в жизни. И это распаляло, сводило с ума…

– Подожди.

– Испугалась? – безошибочно почуяв ее настроение, осведомился Белый.

– Нет, просто будь нежным, ладно?

– Ладно. Только у меня свои собственные понятия о нежности…

Договорить ему она не дала. Приставила к бледным губам палец, а потом коснулась их робким, невесомым поцелуем. Теперь Хоуп сама не могла ответить, вошла ли она в роль нетронутой скромницы, или действительно стушевалась, испугавшись того, чего у нее еще ни разу не было «по любви»…

У Белого действительно оказались свои понятия. Он вел себя уверенно и безжалостно: расправившись с естественным препятствием, взялся за дело решительно, но в первый раз надолго его не хватило – уж слишком долгожданным оказался момент… Хоуп это мало волновало. Она тонула в бесконечном поцелуе, пытаясь и тут вести себя податливо и неумело. Не притворяться, а действительно быть слабой, ведомой. Потому что это возбуждало, жгло изнутри, разгоняя крутящийся в легких воздух и учащая пульс до барабанной дроби.

Она застонала, ощутив, как не потерявшая твердости плоть, покинула ее лоно и вжалась в живот, по которому тут же растеклись потеки липкой влаги. Хоуп принялась размазывать их по себе, скользя ладонями по напряженному телу и набухшей груди. К тонким женским пальцам тут же добавились мужские: прошлись по животу, с наслаждением впились в подтянутые загорелые ягодицы партнерши, чтобы настойчиво притянуть ее к себе и резким движением развернуть лицом к фонтану.

Хоуп подчинилась, наслаждаясь собственной покорностью. Легла грудью и животом на каменный бордюр, и, подставив Белому зад, призывно закрутила бедрами. Долго ждать не пришлось…

И снова началось. Хоуп блаженно закрыла глаза, полностью отдаваясь ритму и собственным ощущениям. Мозги казались пустыми, в такт телам там бились, сменяя друг друга, имена: «Ярик… Белый…» Два имени, но до них ли ей было? Первостепенное значение имело только его тело… – невероятное, потрясающее тело. Натянутое, как пружина, крепкое, обжигающе-горячее – сила, нет, квинтэссенция силы и неутомимости. Партнер распирал изнутри, доставал так глубоко, что при сильных движениях все нутро охватывало болью, но эта боль тут же оборачивалась наслаждением.

От бешеных толчков тело девушки тряслось, став совершенно безвольным и слабым, дыхание сбилось, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Хоуп ничего не соображала, ее голова свесилась через край фонтана, и глупая жирная рыбина принялась мусолить беззубым ртом коснувшиеся воды длинные пряди.

Тем временем мощное мужское тело вжимало ее в бордюр, заставляя гнуться ребра, плюща о разогретый камень загорелый подтянутый живот. Это было дико, не по-людски… В тот миг Хоуп ощущала себя робкой неопытной сучкой, отданной для случки неуемному молодому кобелю. И от этих мыслей все ее внутренности поджималось, а по гладким бедрам текло… И это продолжалось и продолжалось…