Клудж. Книги. Люди. Путешествия

Звезда этого джентльмена взошла в тот момент, когда в сознании «западных партнеров» – разумеется, не имеющих никакого отношения к созданию очагов хаоса на территории бывшего СССР, – утвердилась навязчивая, граничащая с маниакальной идея, будто в той или иной точке мира, от Донбасса до берегов Калифорнии, присутствует российская живая сила или техника. Диапазон предположений, объясняющих подоплеку этих глубоко укоренившихся заблуждений, выглядит слишком хорошо для Министерства обороны, чтобы быть правдой. «Действия шведских военных напоминают трагикомедию, развязка которой не будет столь впечатляющей, как начало», «поскольку шансов обнаружить и в этих сферах русский след не больше, чем было у Филле и Рулле в поимке Карлсона, который живет на крыше». «Все, что нам остается, – твердо следовать бессмертному завету Михаила Юрьевича Лермонтова: „Стыдить лжеца, шутить над дураком и спорить с женщиной – все то же, что черпать воду решетом: от сих троих – избавь нас Боже!“». «Честно говоря, трудно отделаться от впечатления, что представители Госдепа и Пентагона на самом деле обитают в каком-то другом, только им известном мире грез и приключений, вроде газовой планеты Пандора. Правда, и в этом случае остается неясным, с кем именно мы все это время пытаемся вести диалог по ситуации на Украине – с реальными существами или их вашингтонскими аватарами». «Что тут комментировать? Судя по всему, у украинских партизан (из отряда «Тени». – Л. Д.) опять все получилось, как в анекдоте-загадке о том, „какая тень у растения хрен?“». «Трудно себе представить хотя бы еще одно военное ведомство в мире, в котором публичные заявления делаются по принципу „каждый кочет кукарекать хочет“». «Про таких „гениев“ украинской военной мысли вряд ли можно сказать лучше, чем это в свое время сделал Козьма Прутков: „Лежа под тенью акации, приятно мечтать о дислокации“». «Подобные галлюцинации о российском вторжении у основных идеологов военного решения внутреннего конфликта на юго-востоке Украины вряд ли случайны. Они свидетельствуют о судорожных попытках в очередной раз подороже продать своего кота в мешке финансовым донорам на международном экономическом форуме в Давосе»…

Отметим, что фоном для этих заявлений – которые вовсе не напоминают о «казарменном» остроумии – служат монотонные высказывания европейских политиков о «недопустимости происходящего», самым ярким из которых является шутка немецкого канцлера о том, что российский президент «потерял связь с реальностью» и «пребывает в другом мире». И это все, что ты можешь?! Не то в МО: невозможно не аплодировать цветущей сложности их «опровержений» – иногда с «постмодернистской» цитатной подкладкой, иногда отсылающих к фольклорным мудростям, а иногда – к советскому, cum grano salis[17], пропагандистскому дискурсу. Last but not least[18] – подчеркнем, что перед нами не просто коллекция образчиков остроумно принятых подач, но именно ОФИЦИАЛЬНЫЕ заявления, аудиторией которых являются иностранные военные атташе и в которых выражена позиция Минобороны.

Кох-и-нором в этой сияющей – Лермонтов! Козьма Прутков! «Карлсон»! «Аватар»! – короне шуток является предположение спикера Минобороны о том, что заявление некоего военного деятеля США по имени Ходжес о присутствии российских войск в неположенном месте (сделанное накануне 8 Марта) является на самом деле «попыткой генерала Ходжеса» – барабанная дробь – «произвести впечатление на женскую половину Госдепартамента США».

Вуаля.

Собственно, и про «вежливых людей» это ведь тоже была очень разросшаяся позже, но – шутка. И уж, конечно, шуткой была знаменитая «кошка Шойгу»: «Трудно ловить черную кошку в темной комнате – особенно если эта кошка смелая и вежливая». Левиафан не просто принялся шутить – он научился шутить затейливо, с огоньком, как камбер-бэтчевский дракон в питер-джексоновском «Хоббите».

Ну а почему бы, собственно, нет? Чего, собственно, вы хотели? Да, таким образом власть отбирает монополию на остроумие у традиционных носителей «шутейного сознания». Но разве ограничение монополий не входит в функции власти? Вспомним знаменитый анекдот конца 1990-х о том, как «Волга» врезается в «600-й», и из «600-го» – именно из «600-го», а не из советской рухляди, – выбегает новый русский: «Ну что, куда заносить?» Анекдот был иносказанием о смене парадигмы, о том, кто теперь здесь власть: власть, которая в какой-то момент отняла у конкурентов – олигархов/бандитов – монополию на насилие.

По сути, сейчас происходит национализация еще одной монополии; Левиафан отнимает у конкурентов – интеллигенции, оппозиции, иностранцев (не обязательно именно в этой последовательности) – монополию на способность быть остроумным; и теперь персонажем того анекдота стал бы условный «иностранный агент» – который стучится в окно чиновничьего автомобиля, склонившись в угодливой позе: символический капитал – куда заносить?